На следующее утро он вообще не увидел ее. Насколько ему было известно, Тильда не выходила из своей комнаты. Неужели она избегала его? Плохи дела. Но только у него не было прав на Тильду, и он не мог ворваться к ней в комнату и выяснить, что такого ужасного было в том, что она поцеловалась с ним и теперь вела себя словно пленница в его доме.

Похоже, все дело в том поцелуе. Наверное, она думала что-то вроде: «Ой. Я вышла замуж за человека, который мне не нравится, и теперь вынуждена жить с ним, пока не получу вид на жительство».

Ближе к полудню, когда Тильда по-прежнему не появилась, Уоррен начал беспокоиться. Неужели она ко всему собралась голодать? Он разыскал домохозяйку и узнал, что Тильда попросила, чтобы еду принесли ей в комнату. Что ж, по крайней мере, она не станет морить себя голодом из-за него.

Уоррен тяжело вздохнул и вышел из дома, чтобы немного успокоиться.

Работники склада явно не обрадовались его визиту в воскресенье, к тому же он приехал без Томаса, который обычно служил своеобразным буфером между Уорреном и его служащими. А поскольку сегодня он был в дурном расположении духа, его сотрудникам пришлось нелегко. Откуда им было знать, что он уехал из дома, чтобы избежать нежелательного давления на женщину, на которой он женился и которая теперь жалела о том, что целовалась с ним на террасе прошлым вечером.

Хотя сама об этом попросила.

Когда Уоррен вернулся домой в семь, дом показался ему очень пустым, чего он не замечал никогда прежде. В доме находилось полно прислуги, но он предпочитал, чтобы его персонал оставался незаметным. Чего ему явно не хватало, так это присутствия Тильды.

Да что с ним творится, черт подери? Она только вчера переехала к нему, а он уже места себе не находит и ищет ее взглядом, задаваясь вопросом, почему она не пользуется террасой или не читает книжку в шезлонге рядом с бассейном.

Уоррен поужинал и ответил на несколько электронных писем. В принципе он так обычно и проводил свои вечера, но сегодня это занятие показалось ему как никогда скучным.

Он сидел и думал о том, что, наверное, немного поспешил, когда вчера набросился на Тильду. Теперь он не стал бы торопиться. Но она по-прежнему не показывалась.

В девять часов он вернулся к себе в спальню и уставился на свои часы «Магистралис» швейцарской марки «Луи Муане». В конце концов, что хорошего было в том, чтобы обладать такими точными, шикарными часами, если не отмечать каждую мучительную секунду уходящего дня?

Когда он ворвался в ванную, чтобы принять душ, он обнаружил там свою жену. Тильда испуганно повернулась, и Уоррен застыл словно громом пораженный. Кровь отхлынула от его лица, когда он увидел, что на ней ничего не было, кроме прозрачного нижнего белья из кружева белого цвета.

Внутренний голос кричал ему поскорее убраться отсюда, но он не мог даже пошевелиться.

Тильда схватила с вешалки свой халат и, набросив его на плечи, начала дрожащими пальцами завязывать поясок. И только тогда Уоррен закрыл глаза. Но это не помогло. В его мозгу навсегда запечатлелось это убийственное тело, едва прикрытое, кто бы мог подумать, прозрачным нижним бельем из тончайшего белого кружева.

Чашечки бюстгальтера едва прикрывали ее соски, что не имело никакого значения, потому что кружево было почти прозрачным и буквально молило, чтобы к нему прикоснулся мужской язык. Крохотный треугольник трусиков держался на трех шелковых шнурочках на каждом бедре и, да, у Уоррена было предостаточно времени, чтобы заметить, что это были стринги. Ему хватило одного взгляда на обнаженную ягодицу, чтобы узнать, что у Тильды была округлая попка, которая прекрасно уместилась бы в его паховой области, если бы он прижался к ней сзади.

Его тело не желало ничего другого, и его плоть отяжелела настолько, что он не мог вдохнуть.

– Извини, – пробормотал он, по-прежнему не открывая глаз.

Нащупав поверхность туалетного столика, он ухватился за него, чтобы не упасть. Черт, может, ему следовало рухнуть на колени, но он не был уверен, чем все закончится – извинениями или мольбой о том, чтобы она сняла халатик и он мог воздать должное ее нижнему белью.

– Что ты здесь делаешь? – сдавленно спросила Тильда.

– Прости. Дверь была не заперта.

Черт. Ему следовало спросить, почему она носит такое белье. А еще лучше – для кого она надевает его?

– Мне казалось, я закрылась. У тебя на дверях такие причудливые замки, которые не щелкают, когда их поворачиваешь. Поэтому я подумала, что все в порядке. Но похоже, я ошиблась.

От волнения ее акцент стал еще более заметным, отчего она сама стала еще более соблазнительной. А если добавить сюда секреты, которые он узнал о ней, – то, что она умела потрясающе целоваться и к тому же носила такое умопомрачительное белье, – и Уоррен был готов к тому, чтобы взорваться от возбуждения.

– Ты… оделась? – сипло выдавил он, зажмурившись так сильно, что из его глаз чуть не посыпались искры. – Потому что я не уверен, что смогу выйти отсюда вслепую.

– Можешь открыть глаза.

Он так и сделал. Тильда так завернулась в свой халат, что ее лицо наполовину спряталось за его отворотами. Каким-то образом она умудрилась собрать свои волосы в свой привычный пучок, но часть прядей падала ей на лицо, что делало ее не менее соблазнительной, чем с распущенными волосами.

По правде говоря, если бы она прорезала дырки для рук в мешке из-под картошки и надела на голову птичье гнездо, все это не сделало бы ее менее вожделенной в глазах Уоррена.

– Проблема в том, что я не могу развидеть увиденное, – пробормотал он.

– Прошу прощения?

Уоррен покачал головой.

Его жена оказалась невероятным, сводящим с ума сочетанием соблазнительницы и пуританки, и ему хотелось узнать, что собой представляла настоящая Тильда Барретт.

– Ты и я, мы ходим вокруг да около некоторых вещей. И нам нужно определиться с ними. – Она широко распахнула глаза, и в них, в точности как вчера, снова промелькнула горечь. – Пожалуйста. Я просто хочу поговорить с тобой начистоту. Но сначала оденься. Я жду тебя на террасе.

И только тогда Уоррен вышел из комнаты.

После того как он вышел из комнаты, Тильда приходила в себя добрых десять минут.

Теперь Уоррен знал, что у нее под халатом почти ничего не было.

Ее паника была такой же сильной, как и охватившее ее желание. Если бы только она могла перестать вести себя как сумасшедшая, когда дело касалось обычной физической реакции на потрясающего мужчину, который умел умопомрачительно целоваться, тогда ее жизнь была бы намного проще. И лучше. Но она не могла измениться одним щелчком пальцев.

А теперь Уоррен захотел поговорить с ней. Похоже, увидев ее нижнее белье, которое она постоянно прятала под своими строгими костюмами, он посчитал себя обманутым. И что теперь делать? Ведь Уоррен мог уволить ее и отправить обратно в Мельбурн.