Торопливо натянув униформу, Бианка выбежала в зал ожидания, нашла семьи Зоггерфельда и других офицеров эскадры. К причалу они прошли по аварийному коридору, где не было полицейских патрулей. Ремонтники с удивлением смотрели на колонну озабоченных гражданских, толкавших антиграв-тележки с багажом.

Их никто не задержал, а причал охранял вооруженный экипаж войскового транспорта. Пассажиров быстро загнали на борт, и корабль немедленно отчалил.

В оперативной комнате службы безопасности Махмуд Султан доложил прибывшему из Бахча-Улуса генералу:

— Личный состав собран для инструктажа.

— Долго возитесь, ваши люди пришли последними, — проворчал генерал и повернулся к сотне сотрудников контрразведки и военной полиции. — Офицеры, на нас возложена непростая задача. С минуты на минуту выступит наш почтенный президент. Я верю, что вы исполните свой долг, как истинные тюрбанцы…

Прервав его, вошла Бианка и, козырнув, отчеканила:

— Ваше превосходительство, я служила в эскадре Зоггерфельда. Офицер военной контрразведки. Мне стало известно, что негодяй готовит антиправительственный заговор.

Генерал опешил, и в этот момент заработал экран большого видеофона. Голографический президент с озабоченным лицом принялся читать очередную речь.

Инженеры проверили установку. Директор университетского научного центра поманил научного руководителя проекта и не без опаски поинтересовался:

— Доктор Олимпиакос, вы уверены, что включение безопасно?

— Теперь, когда добрый ангел привез недостающие детали с Драконды, сомнений нет, — уверенно проговорил физик. — Вы так и не сказали, кто нашел эти блоки.

— Георг, не задавайте лишних вопросов. — Директор был администратором, в науке разбирался плохо, но точно знал, какие наказания может навлечь излишняя любознательность. — Нам их привезли военные с Семпера.

Следивший за испытаниями представитель армейского командования добавил, улыбаясь:

— Есть вещи, о которых лучше не знать. — Лицо полковника сделалось серьезным, а рука легла на кобуру. — Запомните, доктор Олимпиакос, испытания проводятся под вашу ответственность. Мы доверяем вам, как единственному на Горгоне сотруднику великого Демиурга, но вы — не Мандрагор.

— Как ни странно, я помню, — буркнул Олимпиакос.

Он пробежался пальцами по клавиатуре. На центральной голограмме монитора загорались условные символы, сообщения, графики задействованной мощности. Когда ветвистые линии графика пересекли красную плоскость, Олимпиакос навел курсор на иконку с единицей.

— Мы планируем переместить груз на сто метров, — пояснил директор. — Вы видите этот зеркальный шар на левом мониторе. Если повезет, он появится на правом мониторе.

Полковник собирался о чем-то спросить, но шара на подставке уже не было. Все взгляды переместились на голограмму справа, изображавшую пустой зал, на полу которого было нарисовано подобие стрелковой мишени: круг в центре и концентрические кольца. Шар появился почти немедленно после исчезновения со стартового устройства. Он появился в воздухе на высоте человеческого роста и рухнул на пол между первым и вторым кольцами.

— Отклонение — примерно семь метров, — прокомментировал Георг Олимпиакос и радостно захохотал. — Друзья мои, дорогие коллеги, всего семь процентов — это лучше тех результатов, которых мы достигли на Горгоне перед войной!

— Поздравляю, доктор. — Полковник похлопал ученого по плечу. — Может, повторим? У вас ведь приготовлен второй… э-э-э, как его… снаряд.

— Так точно, приготовлен, — торжественно подтвердил директор. — Георг почему-то настоял вмонтировать в него радиомаяк.

— Зачем? — удивился полковник.

Буркнув под нос: «Не задавайте лишних вопросов», — бывший сотрудник великого Деметрия Мандрагора перепрограммировал устройство. Косо посмотрев на зрителей, физик ухмыльнулся и нажал курсором на иконку с цифрой «2». Второй шар послушно исчез со своего постамента, но справа, в зале с мишенью, не появился.

После затянувшегося ожидания директор осведомился, грозно хмурясь:

— Ну и где же объект?

— Я телепортировал его в космос, на сто тысяч километров от планеты. — Олимпиакос показал пальцем на другой монитор и добавил: — Вот он сигналит с расстояния… двести двадцать тысяч километров.

Последние слова он произнес растерянным, даже жалобным тоном. Не понявшие причин его уныния военные бросились поздравлять ученого.

— Это потрясающий результат! — захлебываясь, выкрикивал полковник, обнимая физика. — Я немедленно доложу на Семпер, вам предоставят все необходимое для продолжения работ! Почти световая секунда — это же втрое больше, чем добился сам Демиург!

Вяло отбиваясь, Олимпиакос буркнул:

— Еще несколько таких экспериментов, и я смог бы уточнить расчеты. Пока не хватает данных о свойствах гиперпространства. Вы же видите — точность стремительно падает с ростом дальности…

Идиллию прервала вбежавшая в лабораторию секретарша директора. Дрожащими губами она попыталась что-то сказать, но ничего толком не объяснила и тогда просто включила на полную громкость видеофон. Появившийся над ее ладонью голографический президент Солнечной Федерации величественно вещал:

— …преступные милитаристы, проигравшие множество сражений, совершали чудовищные преступления. В надежде избежать ответственности за ксеноцид и бездарность, они готовы поднять мятеж и вернуть кровавый тоталитаризм времен Диктаториата. Бездарные генералы, едва не проигравшие войну, выступили против легитимной власти, развязали вооруженные мятежи на разных планетах. Поэтому я подписал указ, объявляющий вне закона маршала Сузуки, генералов Хохта, Лазарева и Бермудоса, адмиралов Асгардова, Зоггерфельда и Дунаева. Все они лишены воинских наград и званий, они отстраняются от командования своими войсками. Каждый, кто будет исполнять их приказы, также превращается в государственного изменника. Мятежники уже окружены верными правительству войсками, скоро путч будет жестоко подавлен, а преступники понесут должное наказание.

Президент исчез, началась передача из студии. Дикторы с перекошенными от ужаса физиономиями принялись зачитывать сообщения о всенародной поддержке указов президента. Как водится, вся Солнечная Федерация — от Оаху до Кнайта — единодушно выражала гневное возмущение и недоверие мятежникам.

Офицеры военной приемки куда-то испарились — вероятно, пытались связаться с командованием. Растерянный директор беспомощно повторял:

— Как же так… лучшие люди стали предателями…

— Они действительно проиграли какие-то сражения, — пискнул кто-то из лаборантов. — Ведь в начале войны наши войска и флоты отступили, отдали врагу много звезд и планет.

Хотя он больше не носил мундир майора, Георг Олимпиакос презрительно посмотрел на испуганных университетских чиновников и отчеканил: