а она свое дело делает. Варит. Повар сунул мне в нос омара… но я на него так посмотрел, что ему стыдно стало, и он высморкался (повар).

А пол все подымается, волны, как бульдоги, со всех сторон морды в пене, и все на меня кивают. Ай! Подымается, опускается. Смейся! Посади-ка краба на сушу, небось ему тоже будет несладко. Ветер свистит и выворачивает уши наизнанку. Ай!..

У нашего соседа слетела в воду шляпа. «Свежеет!» – успокоил его Зинин папа. Дуреет, а не свежеет… Ба-бах! Ба-ба-бах!

Я прижался к ногам незнакомой старухи, закрыл глаза и тихонько-тихонько визжал: море! Золотое мое море… Ну, перестань, ну, успокойся! Я никогда больше не поеду. Я маленький фокс, ничтожная собачка, за что ты на меня сердишься? Я никогда тебя не трогал, никогда на тебя не лаял (ух, как я врал!)…

Да, так оно тебе и перестанет. И вот я вышел из себя. Вспрыгнул на скамейку, повернулся к морю спиной и наступил лапой на спасательный круг. На всякий случай, если бы пришлось спасать Зину, ее папу и капитана. Повар пусть тонет… Злой фокс. Зачем я пишу такие гадости? Спас бы и повара, пес с ним…

* * *

Все? Нет, не все! Жадные сухопутные люди не знают уже, что и придумать. Мало им берега, леса, поля, шоссе. Летать им надо! Сели на бензинную этажерку… и полетели. Даже смотреть страшно. Но ведь летают отдельные сумасшедшие, у них, верно, нет родителей, и некому их остановить. А по морю катаются все: дети, мамы, папы, дедушки и даже грудные младенцы. Вот судьба («судьба» – это вроде большой, злой летучей мыши) их и наказывает…

Качались – и докачались. Собаки, говорят, себя нехорошо ведут. Ага! Собаки… Посмотрели бы вы, как ведут себя на пароходе люди в новых костюмчиках, с новыми платочками в карманах, когда начинается качка!

Я закрывал глаза, старался не дышать, нюхал лимонную корочку… Брр!

Но Зина – молодец. И ее папа – молодец. И капитан – молодец… А я… лучше не спрашивайте.

* * *

Когда показалась земля, миленькая зеленая земля, твердая земля с домиками, собачками, мясными лавками и купальными будками, я завизжал так пронзительно, что перекричал даже пароходный гудок.

Клянусь и даю честное собачье слово, что лапа моя никогда на пароходе больше не будет! Почему меня всюду за собой таскают?.. Завтра Зинин папа затеет прогулку на облаках, так я с ними летать должен?! Пардон! Силь ву пле!

Ага! Так и знал. Этот невозможный папа подцепил рыбака и заказывает ему на завтрашнюю ночь барку с луной и рыбной ловлей…

На луну я и с берега посмотрю, а рыбу – кушайте сами…

Море сегодня, правда, тихое, – знаем мы эту тишину. Но в комнате еще тише. Пол не качается, потолок не опрокидывается, пена не лезет в окошко, и люди вокруг не зеленеют и не желтеют. Брр!..

Старый морской волк – фокс Микки

Зачем чайки летят за кораблем? Правда ли, что чайки кричат, как котята? Почему у них такой крик?

Чайки – среднего размера птицы, обитающие на морских побережьях, реках и озёрах. Они обычно белого цвета, крылья серые или чёрные. Лапы с перепонками между пальцами, чтобы плавать. Название своё чайки получили из-за характерного громкого крика «кяй» или «чяй». Они живут стаями, в период выведения птенцов образуют большие колонии, чтобы защищаться от хищников. Питаются мелкой рыбёшкой, рачками; ловят добычу в воде или подбирают на берегу. Довольно часто чайки сопровождают суда и ловят добычу во взмученной воде, остающейся за кормой. Чаек можно кормить, бросая в воздух кусочки пищи: они их ловят и глотают на лету.

А как крабу на суше? Плохо или хорошо? Почему?

Крабы – близкие родичи раков. У них округлое тело, одетое в прочный панцирь, пять пар ходильных ног, спереди пара клешней, короткое мягкое брюшко подогнуто под тело. Крабов больше всего в морях, некоторые живут в реках и озёрах; они дышат жабрами в воде и на суше быстро погибают. Откладывают икру в воду, там же развиваются личинки. Но есть настоящие сухопутные крабы: они живут вдали от воды, дышат атмосферным воздухом, самка вынашивает яйца и детёнышей под брюшком. Чтобы не пересохнуть, эти крабы активны ночью, днём прячутся под землёй.

Почему младенцев называют грудными?

Человек – млекопитающее, выкармливает детёнышей молоком. Его вырабатывают молочные железы, расположенные на груди. Когда женщина кормит ребёнка, говорят, что она «кормит грудью», а ребёнка называют «грудным».

Собаки не любят рыбу?

Собаки унаследовали от своих предков-волков любовь к мясной пище. Они охотно едят мясо, грызут крупные кости; рыбу не очень любят из-за особого запаха и очень мелких костей. Но на Севере собак обычно кормят рыбой: её добывать и хранить легче, чем мясо.

Возвращаюсь в париж и ставлю большую точку

На веранде стояли чемоданы: свиной кожи, крокодиловой кожи и один маленький… брр!.. кажется, собачьей. В палисаднике желтые листья плясали фокс-трот.

Я побежал к океану: прощай!.. «Бумс!» Фи, какой невежливый. С ним прощаются, а он водой в морду…

От полотняных купальных будок одни ребра остались. Небо – цвета грязной собаки. Астры висят головами вниз: скучают. Прощайте, до свидания! Хоть вы и без запаха, но я вас никогда, никогда не забуду…

Простился с лесом. Он, верно, ничего не понял: зашумел, залопотал… Что ему маленький, живой Микки?

Простился с лавочницей. Она тоже скучная. Сезон кончился, а тухлые кильки так и не распроданы.

Чемоданы всю дорогу толкались и мешали мне думать. Зина серьезная, как наказанный попугай. Выросла, загорела. В голове уроки, подруги и переводные картинки – на меня ни разу не взглянула…

И не надо! Что это за любовь такая по сезонам? Подружусь вот в Париже с каким-нибудь порядочным фоксом – и «никаких испанцев» (очень я люблю глупые человеческие слова повторять!)…

* * *

Приехали. Риехали. Иехали. Ехали. Хали. Дли. Ли. И… Это я так нарочно пишу, а то лапа совсем затекла.

Консьержкина собачонка посмотрела на меня с порога и отвернулась. Герцогиня какая! Ладно… Я тоже умею важничать. Вот повезут меня на собачью