Фон Доденбург, которому приходилось, хмурясь, выслушивать эти крайне пессимистические суждения Гейера, был в глубине души вынужден признать, что тот совершенно прав. Единственной возможной разумной тактикой в сложившейся ситуации было с боями пробиваться к своим, то есть в расположение армейской группировки фон Манштейна. Даже сейчас, несмотря на все трудности, Шестая немецкая армия представляла собой огромную силу. И если бы она вступила в отчаянный бой с русскими, то у нее сохранялись отличные шансы пробиться к своим. Но фон Доденбург прекрасно понимал: фюрер будет резко против того, чтобы немецкая армия оставила территорию, политую, как он патетически восклицал в подобных случаях, «огромным количеством германской крови». Куно покачал головой и зло стряхнул на землю каплю, долго копившуюся на кончике его покрасневшего носа.

— Ну что ж, пришло время принимать какие-то решения. И я их уже принял, — сказал штандартенфюрер Гейер и обвел глазами своих офицеров, — Каждая рота обязана выделить несколько бойцов, из которых будет образован специальный отряд по снабжению «Вотана» всем, что потребуется в пути. Эти отряды должны проникнуть на склады и взять оттуда все, в чем нуждается данная рота. Боеприпасы, продовольствие и так далее. Все, что действительно необходимо. Для такого рода дел лучше всего подойдут эти два известных мерзавца, Матц и Шульце. Они за километр могут учуять запах добычи. — Стервятник с иронией взглянул на Крадущегося Иисусика, и тот покраснел до корней волос. Командир батальона ухмыльнулся еще шире.

— Господин штандартенфюрер, — глянул на него Куно фон Доденбург, — вы действительно хотите отдать приказ о том, чтобы мы уходили из котла?

— Естественно, — столь же прямо ответил ему Стервятник. — Что, вы думаете, сделают с нами русские, когда Шестая армия Паулюса сдастся? Я сейчас расскажу вам. Мы — бойцы «Вотана» — относимся к элите СС. — Стервятник выразительно провел по горлу ребром ладони. — Вот что они сделают с нами! Уничтожат всех нас в течение одного часа. Правда, на то, чтобы расправиться с офицерами, русским, очевидно, потребуется больше времени. И эта процедура, полагаю, будет не слишком-то приятной для самих господ офицеров. — Гейер с вызовом уставился на Куно: — Что скажете на это, фон Доденбург? Вы готовы принести наш батальон в жертву и фактически приговорить своих бойцов к мучительной гибели?!

Фон Доденбург отлично знал, что в действительности Стервятнику было глубоко наплевать на сам «Вотан». Все, чего он на самом деле хотел, — это спасти собственную шкуру, чтобы не упустить возможность получить в конце концов заветные генеральские звезды на погоны. Разве сам Стервятник не твердил время от времени: «Мне наплевать, скольких бойцов я могу лишиться в ходе боя, если только это поможет мне заполучить генеральские звезды»?

— Разве мы не подвергаемся риску быть обвиненными в дезертирстве, если исполним то, на чем вы настаиваете, господин штандартенфюрер? — спросил фон Доденбург. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти выход из казавшейся безвыходной ситуации. Действительно, как они могли бросить без приказа свою позицию и остаться при этом с чистой совестью?!

— Возможно, и подвергаемся, — спокойно согласился с ним Гейер. — Но кто вообще будет думать об этом в той смертельной суматохе, которая наступит здесь очень скоро? И закончится сдачей в плен всей Шестой армии Паулюса? А самое главное — это то, что штурмовой батальон СС «Вотан», лучшее бронетанковое подразделение Ваффен-СС, сохранит свой состав и свою и боеготовность — и будет способен вести боевые действия и в дальнейшем. Вот что больше всего будет волновать Берлин, уверяю вас, фон Доденбург!

Куно наконец сдался.

Стервятник отчеканил:

— Тогда давайте не будем терять больше время на пустые разговоры, точно мы не мужчины, а сборище болтливых старух. — Он взглянул на Крадущегося Иисусика: — Адъютант, приказываю вам организовать те специальные отряды по снабжению «Вотана», про которые я только что говорил. Судя по погоде, метель продлится еще часа три. За это время я хочу уйти отсюда. Снег даст нам прикрытие, и этим надо воспользоваться в полной мере.

После этого все пришло в лихорадочное движение. И вскоре — впервые с того момента, как батальон СС «Вотан» прибыл на Сталинградский фронт, — принадлежащие ему танки и полугусеничные вездеходы-бронетранспортеры приготовились покинуть полуразрушенное здание бывшего советского танкового завода, под крышами которого они прятались все это время. Тяжело дыша и обливаясь потом, несмотря на трескучий мороз, техники заводили моторы. А снаружи, увязая в сугробах по колено, специальные отряды по снабжению «Вотана» рыскали в поисках необходимых припасов и снаряжения.

Мимо них неудержимой лавиной двигались бежавшие с линии фронта итальянцы — пехотные и стрелковые дивизии, бойцы которых были объяты такой паникой, что давно побросали свое оружие. Бандерши — хозяйки передвижных военных борделей — отчаянно нахлестывали своих исхудавших лошадок, чтобы те тащили вперед их повозки. Бойцы «Вотана» увидели, что одна из проституток только что родила. Но ребенок оказался мертвым, и теперь его миниатюрное тельце лежало на краю повозки, завернутое в обыкновенную газету.

Какой-то капитан итальянской армии, очевидно, тронувшись умом, бегал по заснеженному полю кругами, и, поднимая голову к свинцово-серому небу, время от времени завывал. Затем, окончательно обессилев, он падал в снег, но потом вскакивал вновь и опять начинал нарезать круги по заснеженной целине. В снегу лежал мертвый итальянский генерал, в отчаянии выстреливший из пистолета себе в рот, снеся половину черепа. Везде валялись обрывки бумаги и мусор, отмечая следы отступающих колонн итальянцев.

Обершарфюрер Шульце, который вел вперед свой маленький отряд снабженцев, удивленно покачал головой:

— Весь этот чертов Мир сошел с ума. Дьявол, да все просто окончательно спятили!

Другой ветеран «Вотана», которого прозвали Клешней, потому что в одном из боев он потерял руку, ухмыльнулся и проронил:

— Но мы-то не спятили, Шульце. Мы-то как-нибудь выкрутимся, черт побери!

Шульце мрачно кивнул:

— Ты совершенно прав, Клешня. Мы успели хлебнуть так много дерьма в этой треклятой войне за народ, отечество и фюрера — и все-таки не пропали. Так что мы сумеем выдержать и битву под Сталинградом.

Точно так же полагал и Стервятник, который с момента оглашения своего приказа об отступлении находился в непрерывном движении, без конца отдавая приказы и распоряжения, рыча на людей и подбадривая их, отдавая указания Крадущемуся Иисусику; тот неотступно следовал за ним с блокнотом и карандашом, сколачивая боевые группы и благодарно кивая бойцам отрядов по снабжению, которые теперь то и дело возвращались в расположение батальона, притаскивая все, что им удавалось раздобыть — горючее, еду, хлеб, боеприпасы. Все это было крайне необходимо батальону, которому предстояло в одиночку, на свой страх и риск, пробиваться к группе армий Эриха фон Манштейна.

Все это было не по душе фон Доденбургу.

— Но, господин штандартенфюрер, вы представляете, что произойдет, если Паулюс вдруг выяснит, что мы не только собираемся дезертировать, но еще и грабим свои же склады? — попытался остановить он Гейера. — Что, если один из отрядов по снабжению «Вотана» задержат и в штабе Паулюса узнают, кто именно грабит немецкие склады в этот момент?