— Расследую смерть Талия, — соврал я, глазом не моргнув.

— Ты — не из Службы охраны, — проговорила она, с трудом поднимаясь на ноги. — Ну и плевать. Охранники ни за что не узнают, кто убил отца. Толку от них, как от евнуха в борделе.

Я несколько изумился, услыхав это выражение, произнесенное столь рафинированным голосом. Девица тем временем потянулась к очередной бутылке кли на полке за её спиной. Мне-то казалось, что она уже набралась более чем достаточно, но я решил, что это меня не касается, и не сделал попытки её удержать. Снаружи донесся шум — прибыли люди из Службы общественной охраны.

— Сейчас здесь будут солдаты. Я частный детектив и могу вам помочь, если вы мне все расскажете.

Мои слова прозвучали вполне искренне. Более того, они даже могли бы оказаться правдой. Мне её немного жаль. Пьяная одинокая девушка, недавно схоронившая отца…

— Что рассказать?

— Кто убил вашего отца.

— Поставщик «дива», я думаю.

Ее слова стали для меня полной неожиданностью. Нет, меня не удивило, что Талий Зеленоглазый увлекался наркотиками — «диво» употребляют все слои общества, а служители магии почему-то имеют к нему особую предрасположенность. Меня удивило другое — в сообщении об убийстве упоминания о наркотиках не было.

— Я считал, что его отравили слуги.

Девица разразилась смехом. Идиотским пьяным хохотом.

— Так утверждают власти. Не хотят, чтобы ещё один связанный с наркотиками скандал сотрясал дворец. Скандалов в последнее время и без этого более чем хватало. Отца вовсе не отравили. Его прикончили стрелой из арбалета. У папаши не было средств заплатить поставщику «дива».

За дверью послышались тяжелые шаги, в дом вошли солдаты Службы общественной охраны.

— Наймите меня для поисков убийцы, — торопливо выпалил я, но опоздал.

Девица без сознания опустилась на пол, а в комнату вступили охранники, возглавляемые префектом Галвинием — шефом Службы общественной охраны в округе Тамлин.

Префект Галвиний меня прекрасно знает и любит ничуть не больше, чем префект Толий. А может, даже и меньше. Он бросил взгляд на распростертое у моих ног тело и дал приказ меня арестовать. Меня тут же загрузили в фургон и отвезли в узилище.

В ходе расследований мне частенько приходится оказываться за решеткой. Однако, осознав, что на сей раз я оказался в камере, даже не ведя расследования, я начал размышлять, не пора ли мне умерить собственную природную любознательность.

Самое скверное, что вас ждет в тюрьме, — это жара. И запах. И то, что вы не можете выпить пива. Короче, пребывание в тюрьме доставляет массу неприятностей.

Я делил крошечную камеру с каким-то типом, который не произносил ни слова, валялся все время на своей койке и выглядел несчастным, как ниожская шлюха. Лишь призыв к молитве принес некоторое облегчение. По крайней мере нашлось, чем заняться.

Мое требование о свидании с положенным мне адвокатом, как всегда, игнорировали. Вообще-то своего адвоката у меня нет (хотя при моей профессии следовало бы им обзавестись), но мне, как и всякому гражданину Турая, государство обязано предоставить общественного защитника. Только вот никто этого не делает. Лишь поздно вечером власти обратили на меня внимание. Охранники провели меня по коридору в комнату для допросов, где за столом восседал с каменным лицом заместитель префекта Прасий.

При виде Прасия я испытал некоторое удовлетворение. Не потому, что он любит меня больше, чем префект, а лишь в силу того, что он не так глуп, как последний. Он моложе своего шефа и весьма красноречив, что, впрочем, неудивительно. Занять высокий пост в Турае или получить повышение по службе могут лишь те, кому посчастливилось родиться в благородном семействе и чье имя оканчивается на «ий». Такое имя, как Фракс, например, говорит о том, что его обладатель принадлежит к низшим сословиям. Законов, запрещающих представителям низших классов занимать высокие посты, нет, однако знать так заблокировала вход в сенат с помощью денег и протекционизма, что новому человеку прорваться туда практически невозможно.

— Итак, Фракс, нет ли у тебя желания рассказать нам, чем ты занимался в доме Талия?

— Нет ли у вас желания сообщить мне, где находится мой общественный защитник?

Вопросительно глянув на охранников, Прасий сказал:

— Он желает знать, где его общественный защитник. Может быть, кто-то из вас видел общественного защитника?

Охранники отрицательно покачали головами.

— Похоже, его никто не встречал.

— Но я имею право на защиту.

— Здесь ты имеешь только одно право — забыть об адвокатах и начать отвечать на вопросы. Итак, что ты делал в доме Талия? И почему ты напал на его дочь Суланию?

Я наклонился вперед, внимательно поглядел ему в глаза и спросил:

— Прасий, неужели для того, чтобы получить пост в нашем городе, человек должен быть туп, как орк? Неужели ты действительно веришь в то, что сможешь меня запугать? Убирайся к дьяволу. Дай мне адвоката, и тогда я, может быть, заговорю. А может, и нет. Это будет зависеть от моего настроения. А пока дай команду отвести меня назад в камеру. Я не возражаю против незаконного ареста, так как получу кучу денег, выиграв у вас дело в суде.

Если вы хотите выбраться из тюрьмы, разговаривать подобным образом с заместителем префекта не следует. Но будь я проклят, если начну лебезить перед этими типами! Словом, меня отвели обратно в камеру. Мой сокамерник по-прежнему валялся на койке, и вид его за время моего отсутствия более счастливым не стал.

Я заплатил охраннику, чтобы он принес мне свежий номер «Достославной и правдивой хроники всех мировых событий». В газетке не оказалось ничего интересного. Очередной скандал, связанный с амурными делишками супруги сенатора и армейского капитана, меня определенно не взволновал. В редакционной статье в пух и прах разносили Службу общественной охраны за беспомощность в поисках двухтонной статуи. Пропавшая статуя святого Кватиния создавалась для грандиозной церковной церемонии, намеченной на следующий месяц. На празднество ожидалось прибытие делегаций из нескольких других городов-государств. Редактор пустился в гневные рассуждения о том, что, коль скоро Служба не может обнаружить столь крупный объект, без взяток не обошлось. Обвинение вполне справедливое, хотя я так же, как и охранники, статуи не нашел, и мне — я это точно знаю — никто взяток не давал.

На последней странице был упомянут округ Двенадцати морей. В крошечной заметке сообщалось, что сгорела «Кабанья голова» — одна из местных таверн — и что её владелец по имени Трин погиб.

Гнусное место эта «Кабанья голова». В ней постоянно полным-полно сбытчиков «дива» и девиц, исполняющих различные экзотические танцы. Тосковать без этой забегаловки я уж точно не буду. А Трина я никогда не любил. Однако таверна находилась под «крышей» у Братства, а её владелец являлся членом этого преступного сообщества, что придает тривиальному на первый взгляд событию довольно любопытный оборот. Братство очень не любит, когда приносящее ему доход заведение (будь то таверна или что-то иное) неожиданно сгорает. Это дурно отражается на бизнесе.