Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Маша, там река течёт, дрова плывут и стучат об машину, поэтому сработала сигнализация.
Маруся молча смотрела на Саньку — сегодня он не пил. Какая, мать его, река?! Наверное, всё, что она думала, было хорошо видно на её лице.
— Пошли, сама посмотришь, — Саша разговаривал как-то без эмоций, и у Маши начало закручивать от нехорошего предчувствия в месте солнечного сплетения. Не холодом даже, а целыми ледяными осколками.
Обула калоши, накинула куртку мужа и потопала за ним. Выход за двор был через гараж. Мария вышла к машине и потеряла дар речи: нос Гранты был уже в воде. Впереди реально бурлила река. Неслись брёвна, ветки, что-то ещё. Женщина окаменела.
— Может, попробуешь проехать через воду?
Манечка открыла дверь, села, ноги по щиколотку окунулись в ледяную воду, впереди в темноте бурлила вода, капота уже не было видно. Маша сглотнула колючий ком.
— Саш, не смогу…
Тот, почти по пояс в воде, снимал клемы и вытаскивал аккумулятор.
— Маш, вода прибывает, надо убирать всё из гаража.
Манюня заблокировала свои чувства, включился робот — все эмоции потом, она всегда так делала в критических ситуациях. Женщина не знала, что это окончательное «потом» будет очень не скоро.
Маленький щенок Талисман лаял на воду. Забегал глубоко — Маша переживала, что утонет — и лаял в страшную темноту. Вода поднималась всё выше. Саша что-то убирал, носил, сновал туда-сюда. Она механически хватала, несла, уносила, перекладывала; что-то делать, чтобы не думать, не ощущать всего спектра эмоций…
Бессилие и ужас липкими щупальцами крепко обнимали тело. В голове проносилось: «Интересно, как много может быть воды? Ладно, до второго этажа не должна дойти… До какого второго?! Это что, утонет всё, что на первом?! Б**ть, да ну на хер! Что это, вообще, такое?! Может я сплю? Надо Саше соседу позвонить». Подняла глаза до второго этажа, охренела, отмахнулась от мыслей — не думать! Набирала соседу бесконечно, а он недоступен… Вода дошла до половины гаража. Маруся вспомнила, что в бардачке машины все документы. Саша матюкнулся. Вышел из воды мокрый выше пояса. Маша старалась не смотреть на машину. Два дня назад закончилось каско, машине — год.
***
Ходили, носили с Сашей бесконечно, но вода прибывала невероятными темпами.
Звонила в МЧС, сказали, что у них убывает, и они что-то перекрыли…
Появился гул водопада и будто бы железа, что ли. Маруся пошла на звук: во дворе за гаражом был старый колодец, из него даже брали воду, когда не было света пару месяцев подряд, вода была не питьевая, но всё же. Колодец был в виде асбестовой широкой трубы и привязанного к нему старого чайника. Женщина просто окаменела от увиденного: вода с соседнего участка водопадом стекала во двор и будто бы лилась в этот колодец — отсюда и жуткий неестественный звук. На улице был мороз. Кое-где белели островки снега, но в основном был тонкий ледок. И этот лёд и клочки снега быстро исчезали под водой, которая как увеличивающаяся змея ползла и поглощала землю.
Маша почувствовала, как холодный пот заструился меж лопаток и под грудью, она начала дрожать, но мысленно рявкнула на себя, приказав заткнуться всем чувствам и телесным реакциям на ситуацию. Позвала Сашу, тот высказал вслух её мысли:
— Маш, это пи*дец!
— Согласна. Что делать?
— Привет вам, как вы? — быстро приближался с другой калитки сосед Санечка. — Я выгнал машину на бугор к Просторной, еле прорвался в конце внизу, там мыши-крысы с полей тучей бегут. А где ваша Гранта?
Воды в гараже было уже выше колена. Гараж стоял чуть выше, чем подъезд к дому. Машина находилась под уклоном носом вниз, багажником к гаражу. Двор был ещё выше гаража, уже весь заполненный водой. Она приближалась к пристройке из кирпича, что успели построить летом. Крыши ещё не было, а хлипкая дверь в дом не вселяла никакой надежды.
— Надо уходить! — произнесли Саши одновременно.
У Маши защипало в носу.
— Я не уйду. Это мой дом… Это мой дом! — внутри неё всё дрожало, отрицало, сопротивлялось, хотело орать и плакать. Плакать до одури и пустоты. Про машину она уже не думала. Она боялась за дом. Это была старенькая дачка. Они смогли купить её, потому что помогла мама; окон почти не было, как перезимовали — не передать словами. Это был её дом — по настоящему её. Не тот, который снимали двенадцать лет, не дом бабушки, где она выросла, и откуда её выгнал дядя. — Бл*ть это МОЙ ДОМ! Я не отдам его ни воде, ни кому бы то не было, понятно?! — почти прокричала.
Её Саша знал, что спорить бесполезно. Саша-сосед всё равно настаивал:
— Потом нигде не пройдём… Саш, тебе ж на работу…
Мария забрала у мужа всю пену, весь герметик и клей, что были в доме. Крепко поцеловала в губы, обняла соседа, которого любила, как брата, да и считала братом, пусть и не по крови, и закрыла дверь.
Набросала тряпки, куртки, одеяла, запенила, заклеила и загерметизировала двери по всему периметру. Села и впервые закурила в тишине за эту ночь. Внутри было серое месиво, в котором она не хотела сейчас разбираться.
В тишине спящего дома (а дома спали трое детей), вдруг раздался звук капающей воды. Маша почти физически почувствовала, как разум пытается её защитить и твердит, что показалось. Но капало всё чаще и громче.
На кухне был погреб. Марусе стало страшно, не хотелось открывать и смотреть, очень не хотелось, и очень страшно.
Позвонила Саше.
— Открывай!
У них в этом маленьком погребе стояла водная станция. Когда Маша открыла крышку и посветила фонариком, то просто охренела, по другому не сказать: станция уже наполовину была в воде. Каким-то не своим глухим голосом Маня сообщила мужу:
— Станция в воде. Саша, вода поднимается… Сашенька, мне страшно, — женщина впервые произнесла свои чувства вслух, но не передала и сотой доли того, что она чувствовала.
***
Маша как заколдованная смотрела в тёмный погреб. Набрала воды во все банки, во все кастрюли. Вода неумолимо поднималась. Женщина смотрела в наполняющийся погреб. Талисман лаял — судя по всему щенок понимал, что происходит какая-то ерунда, которой не должно быть в природе.
Маруся курила одну за одной сигареты, смотрела в окно, видела весь двор в воде, закрывала глаза, открывала глаза, но ничего не менялось.
Звонил Саша. Рассвело. Её
