Ира ждала приглашения. Макс на каникулах у бабушки, а Хлебодаров Вова уезжает на праздники к армейскому другу, причем, уезжает один, без Ирины. Вова купил новый ноутбук, провел интернет и прекрасно почувствовал себя у матери. Ира была уверена: свистни Вове — он тотчас прибежит, а оказалось, что не Ира страдала рядом с обнаглевшим тунеядцем, а Вова терпел её истерики и нудеж. И теперь Ирина, растерянная, смотрит на моё сияющее лицо, и мне вновь стыдно перед ней за свою откровенную радость, но я ничего не могу с собой поделать. И Новый год мы с Князевым встречать будем вместе. Где, пока не решили, в Сочи не поедем, Князева не пускают какие-то его дела, но это неважно. У меня и здесь будет настоящий праздник — я буду встречать Новый год с любимым человеком!

Перед обедом (вот умеет он задержать на рабочем месте) в отдел пришел Андрей Петрович, солнце играло на стеклах очков, придавая ему неожиданно забавный вид. Он стал сопоставлять свою документацию с бумагами Алевтины, причем, сумел даже её, непробиваемую, заставить занервничать, а потом, как всегда, переключился на меня.

— Вы сегодня такая праздничная. Что планируете делать на праздники?

— Генеральную уборку, а если успею, то и ремонт начать, — конечно, резковато ответила, но ведь он мне сейчас какую-нибудь работенку на последние дни отыщет, причем, такую, что мало не покажется. Но Петрович — вот действительно, начались чудеса в моей жизни — улыбнулся:

— У Вас такой неподражаемый юмор, Мария. Всегда теряюсь, что Вам отвечать.

И с этой безумной улыбкой на устах вышел.

— Нравишься ты ему, — прокомментировала Алевтина из своего угла.

— Да он сам себе-то, поди, не всякий день нравится, — изумилась я такому заявлению. Невозможно вообразить, что Андрею Петровичу было бы что-то человеческое не чуждо.

Господи, какая же я счастливая, что мне можно не задумываться, нравлюсь я Андрею Петровичу или нет, и вообще ни о ком не думать. Я люблю и любима Мишей Князевым, Мишенькой…

Потом я обсуждала по телефону с Людочкой, что одеть на Новый год, затем эту же тему рассмотрела с Чумой, и, наконец, вяло пожевала с Ириной вопрос выбора праздничного наряда. После работы, находясь под впечатлением от услышанного в обсуждениях, пошла по магазинам, но ничего подходящего не могла найти. Так, нарядного продавалось предостаточно, но, представив, что в этом мне встречать Новый год с Князевым, я сразу отвергала возможность покупки.

До праздника оставалось четыре дня, надо было успеть убрать квартиру, нарядить ёлку, отвезти подарки и Дашку маме. Дашка хотела идти встречать Новый год по-взрослому у подружки Насти, родители которой собирались в какое-то модное заведение и готовы были взять с собой не только свою, но и мою дочь. Но я отправляю Дашку к бабушке, поскольку та болеет и одной ей будет грустно. По логике, это я должна была встретить с мамой Новый год, но я буду с Князевым. При одной этой мысли во мне всё ликовало.

Дни завертелись в стремительном водовороте. На работе уже началось повсеместное отмечалово и поздравлялово. Ящики столов были забиты всякой подарочной чепухой: фигурками Дедов-Морозов, новогодними свечками, полотенчиками, тюбиками кремов и шампуней. Но главным предпраздничным событием в нашем отделе стало появление Андрея Петровича с серебряными подарочными сумочками.

— Поздравляю с наступающим Новым годом, желаю здоровья и успехов!

А затем раздал нам эти самые сумочки с подарками. Мы шумно обрадовались, стали засыпать Петровича поздравлениями, но он, смущенно благодаря, быстро ретировался.

— Надо было ему на подарок скинуться. Если Инга не выйдет, нас ему могут передать, — высказалась Алевтина.

— Инга — это птица Феникс. После праздников появится как миленькая, — возразила Алёна, и по её интонации нельзя было понять, осуждает она Ингу Олеговну или восхищается её несгибаемостью. Никогда бы не подумала, что Алёна знает про символ бессмертия и возрождения, может, она какое-нибудь кино смотрела, хотя прежде я думала, что подобная информация Алёну не цепляет.

А затем мы стали шуршать принесенными Петровичем подарками. Подарил, конечно, ерунду — упаковка дороже. Какие-то ёлочные пластмассовые гномы и шариковые ручки, чтоб не забывали о работе. Но это лежало у всех, в моём же подарке, завернутая в шуршащую бумагу, была коробка французских духов. Настоящие, дорогие, запечатанные слюдяной бумагой французские духи.

— Не фига ж себе! — обалдела Алёна. — Ну, теперь хочешь не хочешь, а придётся.

— Может, он чего перепутал, собирался начальство поздравить, а принёс мне, — с надеждой в голосе высказала я свою трактовку событий.

— Именно, начальству нёс. Вот Вам Пал Палыч и Сергей Иваныч подарочек — женские духи, — съязвила Алевтина. Никогда раньше не думала, что у неё есть чувство юмора. Видимо, подарок Петровича, всколыхнув, поднял со дна её души все сокрытые там чувства, в том числе и умение иронизировать.

Следующим откровением судьбы был звонок от Анатолия.

— Машенька, на праздники я уеду, поэтому поздравляю заранее. Чтобы наступающий год принёс тебе и твоим родным только радость.

— Спасибо, тебя также! И твоих родных! — машинально ответила я.

— И ещё, какие бы недоразумения не возникли между нами, я хочу, чтобы ты знала, что ты мне очень дорога, и в любой ситуации ты можешь обратиться ко мне. Я всегда буду рад тебе помочь, — торжественно завершил поздравление Анатолий.

Я поблагодарила за поздравление, но, лишь нажав отбой, задумалась о том, что было названо недоразумениями, возникшими между нами. Вот умеет Анатолий грамотно сказать. И тут осознала, что больше не обижаюсь на него, мне просто стал безразличен его обман. Все это не имеет теперь никакого отношения к моей жизни, у меня совсем другой сюжет. Я встречаю Новый год на даче у Князева, куда приедут его друзья и, может быть, даже родные. Какая же я счастливая!

Вот здесь и пришло сообщение от Князева: «Вынужден уехать по делам. Вернусь после праздников». И всё — ни целую, ни обнимаю, ни люблю. Я начала набирать текст ответного сообщения о том, что буду ждать и скучать, но слова находились какие-то неудачные. Прямо хоть Анатолия проси текст составить. Наконец, всё написалось, отправилось, но ответа не последовало.

ГЛАВА 8

Новый год я встречала с мамой. Дашке после многократных моих созвонов с родителями Насти было разрешено провести праздник с подругой. Перед уходом дочь протянула мне сверточек с сереньким медвежонком и трогательной открыткой «Дорогой мамочке!». Я же вынула огромный подарочный пакет с белой кожаной курткой. Дашка изумленно смотрела на дорогую вещь, гладила мех, трогала пуговицы.

— Ты примерь, — не выдержала я.

Дашка