– То-то и оно, что не продаешь. А что с мальчиком?

– Одно наложилось на другое, – вздохнула Арфель и поблагодарила подругу за чашку ароматного чая. – Дети – это дети. Он с друзьями отправился в лес, показать свою удаль. Что-то из того, кто дальше всех в лес зайдет, тот и молодец. Там его укусила змея.

– Редкая магическая?

– Да если бы, – вздохнула Арфель. – Обычная гадюка, никто и не всполошился. Дали противоядие и думать об этом случае забыли. Потом господин Брайс заболел и на мальчишку перестали обращать внимание. Сыт, одет, занят – хорошо. В общем, как мы потом смогли установить, он еще и ягод наелся в лесу. Как обычных, так и магических. Сами по себе эти ягоды никакого вреда не несут. Но они вступили в реакцию с ядом, получилась странноватая смесь, которую сверху полили противоядием. И вот теперь эту странную субстанцию нужно вывести из организма ребенка. У наших целителей такого опыта нет, мальчишке всего тринадцать лет – организм вовсю перестраивается, и это усложняет процесс изъятия.

– И сколько нужно денег?

– Триста золотых сама процедура, ну и до столицы добраться. Или сюда вызвать, – Арфель развела руками, – у меня на счету двадцать золотых. И это очень достойная сумма для травницы, согласись.

– У меня двести, – вздохнула Каэль. – Неужели у них не осталось друзей?

– Мы не так близко общаемся, – развела руками травница. – Я знаю, что госпоже Брайс трижды предлагали руку и сердце. Но она не дается. В тот день, когда приехала делегация, госпожа Брайс тоже была в трактире. Надеялась на Соглашение. Вот только ее никто не выбрал.

– Да, если попросить, то оборотень не откажет в деньгах. Это омерзительно. – Госпожа Хемм замерла, потом словно очнулась и продолжила: – Но ради больного сына я бы не то что с одним переспала, я бы десятку дала. Хоть и вымоталась бы, наверное.

Госпожа Льефф согласно кивнула.

– Я делаю, что могу, чтобы помочь им. Но мальчику все хуже и хуже, мне кажется, он не протянет пять лет, – тихо сказала травница и вздохнула.

Каэль тоже вздохнула и аккуратно подобрала варенье ложечкой. Попробовав и восхитившись вкусом, она все же вернулась к изначальной теме:

– Ты мне чего-то недоговариваешь. Я про оборотней.

– Я все рассказала, – обиделась Арфель. – Серьезно. Я понимаю, что такая реакция тебе кажется странной, мне тоже. Но согласись, мне до этого не приходилось с ними близко общаться. Настолько близко.

Травница поежилась. Она не хотела признавать, что на короткое мгновение Илуор нид Энтан ее все же заинтересовал. Заинтересовал и тут же разбил хрупкий флер очарования, ведь благородные волчицы по чужим постелям не скачут, а человеческие девки должны быть довольны и благодарны. Мерзость.

– Я вот подумала, – понизив голос, произнесла Арфель, – неужели никто под ними не плачет?

– Я немного не успела за ходом твоей мысли, – оторопела Каэль.

– Соглашение. Когда оборотень склоняет замужнюю или вдову, неужели не бывает таких, что плачут? Понятно, нам запретили говорить нет. Но слезы – это непроизвольная реакция организма и…

– И им все равно, – грубовато сказала Каэль. – Да и слезы быстро высыхают, остается злость. Которая быстро исчезает.

Арфель уткнулась в чашку и в который раз себя выругала. Ну почему она постоянно делает Каэль больно?

– А ты знала, что императрица была соглашена? – вдруг спросила Каэль, и травница поперхнулась чаем.

– Что?

– Да. Не знаю, зачем это было сделано, но Ее Императорское Величество была соглашена, да еще и не один раз. Первый раз был освещен в газетах, чтобы простые смертные знали, что не только они расплачиваются за защиту. А вот второй раз постарались утаить. Но я в тот момент была во дворце и застала кусочек скандала. Оборотень специально пришел, а она его так же специально приняла. Она кричала Императору, что если он решил в политических целях торговать телом жены, то она планирует получить от этого удовольствие. Император был в ярости, – страшным шепотом поделилась Каэль.

– Но ведь у Императрицы свой дворец. То есть половина дворца. Женская. Как у всех благородных. – Арфель нахмурилась. – Как это могло произойти? Она же никуда не выходит, к ней могут войти только женщины. Ее никак не могли… Ты думаешь, что первый раз Император привел к ней оборотня сам? Специально?

– Я стараюсь об этом не думать, – серьезно ответила Каэль. – Потому что становится жутко. У нас не самый плохой Император, он позволил женщинам обучаться на факультете практической магии. Этого мало, но лучше, чем ничего. Он принял парочку толковых законов и вроде как двигался в очень приятном направлении. И тут бац! Я до сих пор не знаю, как к этому относиться.

Травница только тяжело вздохнула и допила чай.

– И я не знаю. Кошмар. А что ты делала во дворце?

– А, в очередной раз оббивала пороги в надежде получить бляшку боевого мага. – Каэль скривилась. – Не свезло. А что ты делаешь?

Госпожа Льефф как раз в этот момент поставила на большой табурет маленький и пыталась на все это залезть:

– Ищу свои травы. Скоро те самые дни, а они у меня ну очень болезненно протекают. Надо заранее приготовить отвар, иначе я всю неделю буду лежать пластом и плакать.

– А к целителю не пробовала сходить? Я сколько раз тебе говорила, что…

– А он сказал, что это мой организм протестует против нецелевого использования. Мол, дело женщины – ублажать мужа и рожать детей, а я пустоцветка, и потому у меня болит. И она не будет ничего делать, потому что это против природы. А к нашим мужчинам-целителям я сходить не смогла.

– Дорого?

– Стыдно, – Арфель вспыхнула до корней волос, – он же положит руку мне на живот. Голый живот!

Судя по выражению лица Каэль, подруга в этом проблемы не видела. Но спорить не стала – у них все-таки разная жизнь. Но, положа руку на сердце, госпожа Хемм была довольна своей жизнью. Да, были определенные трудности, но, глядя по сторонам… У нее все хорошо.

Илуор нид Энтан

Темная кровь пятнала светлый песок Арены. Шесть часов непрерывного боя, шесть часов выматывающей схватки, и первый круг завершен. Круг Силы.

– Ты с честью выдержал первое испытание, – с изрядной долей пафоса произнес Отец-Ворон, и нид Энтан криво усмехнулся. С честью. Ага, как же.

Сила всегда была на его стороне, от рождения и до сего момента. Кто он? Тот, кому не пришлось выть от отчаянных попыток сменить шкуру. Тот, кто пришел в этот мир сверх меры одаренным – и магия, и первородная сила. Он тот, кто рано или поздно поймет, что где-то свернул не туда. Но сейчас ему просто смешно – они так старались совладать с ним, что нарушили собственные правила. Шесть часов. Шесть. Никогда первый круг не длился дольше четырех. Никогда претенденту не наносили настолько серьезных ран.