— Ему платят за то, чтобы он был подонком. Это его образ.

— Играет он чертовски правдоподобно. Если в следующий раз мне придется играть с ним хоть три минуты, я вышвырну тебя вон.

На ходу запахивая халат, Арран вылетела из квартиры, даже не надев туфли. Триуфф помчалась вслед, как всегда ее туфельки на высоких каблуках звонко цокали: «День-ги, день-ги», — по крайней мере, так слышалось Арран. Правда, иногда ритм менялся, и тогда каблучки выстукивали:

«Да катись ты, да катись ты». Отличный менеджер. Миллиарды в банке.

— Арран, — окликнула Триуфф, — я знаю, ты очень устала.

— Ха, — ограничилась смешком Арран.

— Но пока ты записывалась, я здесь провернула одно маленькое дельце…

— За то время, пока я записывалась, ты могла купить и снова продать целую планету! — прорычала Арран. — Семнадцать дней! Я актриса, а не спортсмен какой-то. Я самая высокооплачиваемая актриса за всю историю шоу-бизнеса, так, кажется, ты выразилась в своем последнем пресс-релизе. И тем не менее, хоть я просыпаюсь всего на двадцать один день, семнадцать из них мне приходится пахать как проклятой! Каких-то четыре вшивых денька на отдых, а потом все заново.

— Одно небольшое дельце, — непоколебимо гнула Триуфф. — Такое ма-аленькое дельце, которое позволит тебе покончить с этой работой и удалиться на заслуженный отдых.

— Покончить с работой? — Сама того не замечая, Арран замедлила шаг.

— Именно. А теперь представь себе — ты будешь бодрствовать целых три недели, и все, что от тебя потребуется, это пару-другую раз мелькнуть в петлях коллег-неудачниц.

— И даже ночь я смогу проводить, как захочу?

— Мы отключим камеру.

Арран презрительно хмыкнула.

— В принципе, она тебе вообще будет не нужна! — быстро исправилась Триуфф.

— И что же я должна сделать, чтобы заработать такие деньги? С гориллой трахнуться?

— Это уже было, — возразила Триуфф, — и это не твой профиль. Нет, на этот раз мы дадим толпе полную реальность. Полную!

— Как это? А, ты, наверное, хочешь поставить вместо обычного унитаза стеклянный!

— Я договорилась, — сказала Триуфф, — сделать петлезапись в Сонных Залах.

Арран Хэндалли поперхнулась и изумленно вытаращилась на своего менеджера.

— В Сонных Залах?! Ничего святого не осталось! — Она расхохоталась. — Да тебе, наверное, с целым состоянием пришлось расстаться!

— Ну, вообще-то хватило всего-навсего одной взятки.

— И кого ж ты подкупила? Саму Мать, не иначе!

— Почти. По сути дела, мой выбор оказался куда лучше, поскольку Матери даже на то, чтобы высморкаться, требуется разрешение Кабинета. Я подкупила Фарла Баака.

— Баака?! Ну вот, а я-то считала его честным человеком.

— Это была не взятка в полном смысле этого слова. По крайней мере, деньги здесь не потребовались.

— Триуфф, — нахмурилась Арран. — Я не раз говорила тебе, что под петлекамерой я готова заниматься любовью хоть двадцать четыре часа в сутки. Но в личной жизни я сама себе выбираю мужчин.

— Ты сможешь отойти от дел.

— Я не шлюха!

— Он сказал, что даже пытаться не будет переспать с тобой, если ты сама этого не захочешь. Он просто попросил провести наедине с тобой двадцать четыре часа. Встреча состоится через два твоих пробуждения. Он хочет просто поговорить. Подружиться.

Арран прислонилась к стене коридора.

— Неужели за эту петлю готовы заплатить такие бешеные деньги?

— Ты забываешь, Арран. Твои поклонники без ума от тебя. Но еще ни один человек не делал того, что сделаешь ты. Съемка начнется за полчаса до пробуждения и закончится ровно через полчаса после того, как ты погрузишься в сон.

— До пробуждения и сразу после ввода сомека, — посмаковала Арран эту мысль и улыбнулась. — Такого не видел никто в Империи, за исключением разве что служащих Сонных Зал.

— Наш лозунг будет: «Абсолютная реальность». «Никаких иллюзий: своими глазами вы увидите, как проводит Арран Хэндалли ВСЕ три недели бодрствования!»

Арран задумалась.

— Это будут три недели сплошного ада, — сказала она наконец.

— Но после этого ты сможешь послать работу ко всем чертям, — напомнила Триуфф.

— Хорошо, — согласилась Арран. — Я сделаю это. Но предупреждаю. Никаких Кортни. Чтобы без зануд. И главное — не смей больше подсовывать мне маленьких мальчиков!

Лицо Триуфф приняло обиженный вид:

— Арран…, этот мальчик был пять петель назад!

— Я до сих пор помню каждое мгновение, — сказала Арран. — Он объявился абсолютно неожиданно, вы мне даже инструкций не передали. Скажи на милость, что я должна была делать с семилетним малышом?

— Ты замечательно выкрутилась, это была одна из лучших твоих ролей, Арран. Я ничего не могу поделать — мне приходится подсовывать тебе всякие сюрпризы. Именно тогда ты лучше всего и проявляешься — когда ты попадаешь в затруднительное положение, твой характер начинает играть всеми красками. Поэтому-то ты и актриса. Поэтому ты и легенда.

— А ты поэтому и наживаешь очередную кучу денег, — подчеркнула Арран и быстрым шагом пошла прочь, в сторону Сонных Зал. Через полчаса наступит время приема сомека, и тогда каждая секунда бодрствования будет отнимать у нее секунду жизни.

Триуфф не отставала, на ходу она давала Арран последние инструкции: что делать, когда она проснется; чего ожидать в Сонных Залах; каким образом будут передаваться ей последующие руководства к действию — это надо было исполнить так ловко, чтобы Арран их ни в коем случае не пропустила, а аудитория, сидящая у экранов головизоров, ничего не заметила. В конце концов Арран скрылась за дверью лаборатории копирования, и Триуфф пришлось отступить.

Вежливые и почтительные служащие провели Арран к обитому плюшем креслу, где ее уже ожидал соношлем. Арран вздохнула, устроилась поудобнее, опустила шлем на голову и попыталась думать о чем-нибудь хорошем. Аппараты принялись сканировать мозг, перенося ее воспоминания, ее личность на пленку, информация с которой будет списана, когда Арран проснется. Когда все закончилось, она встала и, отбросив халат в сторону, лениво подошла к столу. Со стоном облегчения она вытянулась на мягком ложе, еще раз подивившись тому, как стол, выглядящий со стороны обыкновенной доской, может быть настолько мягким и удобным.

Ей пришло в голову (уже в который раз, только она даже не догадывалась об этом), что, может быть, она удивляется одному и тому же в двадцать второй раз — именно столько раз она принимала сомек. Но так как сомек начисто стирает все следы мозговой деятельности во время сна, включая и воспоминания тоже, она не помнила, что происходило с ней после того, как кассета была записана. Забавно. Сейчас хоть все служащие Сонных Зал могут изнасиловать ее по очереди, и она все равно ничего не будет помнить.