Амакуни также меня расстроил. Темы производства стволов — 30 штук в день. Ни о каком перевооружении полков хотя бы первой линии на мушкеты с ударно-кремнёвыми замками мечтать не приходится. Я хотел к лету, чтобы у меня было хотя бы тысяч двадцать обученных мушкетеров, которые в состоянии делать 2-3 выстрела в минуту. Ага, жди! Кампанию с кланом Симадза опять приходится начинать с аркебузами, который дай бог, делают 1 выстрел за две минуты. Это значит, что огнестрельное оружие — опять носит вспомогательный характер, не может конкурировать по урону с луком и применимо в основном против бронированной конницы. Впрочем, как и гранаты, которые, как мне докладывает Гэмбан, уже успели утечь к Симадза.

Доклад по пушкам я слушал в пол-уха. К июню айн обещает еще две батареи из пятнадцати чугунных десятитифунтовок, если брать за стандарт — английскую систему классификации орудий. С ядрами проблем нет — темпы их литья уже даже опережают потребности (120 ядер на одно орудие). Но второй Хиросимы в этой реальности не случится. Дураков вставать под картечь тут уже нет, а ядрами особого ущерба пехоте причинить нельзя. Тем более тремя батареями, что я буду иметь в начале лета. Я читал, что только во время наполеоновских войн артиллерия начинает играть существенную роль на поле боя. И то, только потому, что новые методы сверления и нарезания пушек, а также заряжания — позволили выстреливать картечь не на 100 шагов, как сейчас, а на 300-400. На что армейская мысль ответила построением пехоты в виде колонн, а не линий, а потом с появлением пулеметов и вовсе начали атаковать в разомкнутом строю.

Мысли метались в голове, как испуганные рыбки в аквариуме. Я выдавливал из своей эйдетической памяти любые сведения, которые могли бы помочь мне здесь и сейчас, с тем уровнем техники, который есть. А есть более-менее нормальные гладкие стволы, дымный порох, чугунные пушки, картечь. Походу, мой сюрприз с пулеметом, которым я хотел озадачить мастеров, накрывался медным тазом.

— Вот что, ребята... Пулемёта я вам не дам — словами из "Белого солнце пустыни" я подвел итог доклада. Амакуни и Хаяси по-русски не поняли, но привыкшие к моим чудачествам, почтительно промолчали.

Или все-таки дам? В голове что-то забрезжило и принялся быстро черкать гусиным пером по бумаге.

— Сделаем вот как. Посмотрите на рисунок — мужчины внимательно уставились на чертеж патрона в разрезе — Из плотной клееной бумаги делаем цилиндр. Внутрь этого цилиндра кладем порох. Спереди вставляем вот такую острую пулю. Или несколько картечин. Уплотняем, заряжаем...

— И как порох будет взрываться без затравки? — задал резонный вопрос Хаяси

— Для затравки в патрон вставляется капсюль — специальный латунный вкладыш с бертоллетовой солью смешанной с толченым стеклом и серой. Боек бьет по вкладышу, стекло концентрирует удар на смеси, она взрывается и поджигает порох. Тот также взрывается и выталкивает пулю вперед. Обратите внимание на то, что гильза уплотняет ствол и газы пороха сильнее давят на пулю, а значит та летит дальше и бьет сильнее.

Самурай с кузнецом многозначительно переглянулись и айн озвучил волнующий их обоих вопрос — И этот секрет, господин, вы также узнали из секретного китайского трактата? Ну того самого, в котором описана тайна порохового огнемета Чэнь Гуя??

— Это еще не все. Теперь посмотрите на второй рисунок — я решил соскочить со скользкой темы и ковать железо, пока горячо — Это скоростной метатель пуль под названием...

Имя американского изобретателя Джона Гатлинга я озвучить не мог, поэтому выдумал первое пришедшее на ум — Вулкан.

— Берем десять мушкетных стволов и свариваем их вокруг вращающегося цилиндра. Крутиться он будет благодаря вот этим двум шестеренкам и вот этой рукояти. Внутри цилиндра ставим ацетиленовую горелку, образец которой Хаяси-сан мне показывал в лаборатории. Вот тут должно находится стальное шило, нагревающееся до красна от горелки. Назовем его бойком. Сверху над цилиндром ставим большой короб с бумажными патронами. Патроны через вот это отверстие под действием силы тяжести падают в ствол. Раскалённый боек протыкает бумагу и воспламеняет порох. Следует выстрел. Поворот рукояти — следующий ствол встает напротив бойка, а из предыдущего ствола через второе отверстие вываливает гильза.

— Нагар — тут же указал мне на проблему самурай

— Верно! Для этого увеличивает зазор между пулей и стволом, ведь если То-То-Бах будет выбрасывать хотя бы две пули за один удар сердца, то...

Японцы открыли рот и уставились на меня круглыми глазами.

— То такой метатель пуль сметет перед собой любую армию!

С армией, я конечно, погорячился. Ручной пулемет Гатлинга делал 300-400 выстрелов в минуту, причем скорость падала как только пулеметчик уставал вращать рукоять, а стволам нужна была замена из-за нарастающего нагара (охлаждались они вращением). Введя в устройство Гатлинга ацетиленовую горелку, я решал главную проблему с капсюлями, к которым мои химики никак не могли подобрать нужное взрывчатое вещество. Было конечно, опасение, что бумажная гильза после выстрела не будет загораться и не сможет правильно экстрагироваться из ствола, но проблему я оставил на совести Амакуни с Хаяси. Пусть сделают дополнительную отводящую пороховые газы трубку продувки стволов или еще как-нибудь включат воображение. Не все же мне на себе тащить весь средневековый прогресс!

Год милостью Божией 1539, вторник, 1 июня

Каждый раз, когда на душе становилось тяжко и начинало казаться, что Бог отвернулся от людей, Алессандро Фарнезе приходил сюда, в бывшую домовую церковь Ватикана, построенную Папой римским Сикстом IV. Алессандро, больше известный всему миру как Папа Павел III, знал, что ему осталось недолго ждать встречи с Создателем. Уже и борода вся седая, волосы на голове и зубы во рту можно пересчитать по пальцам обеих рук, отдышка, боли в груди — само бренное тело намекало — скоро. Плоть не жалко. Ведь смерть — это всего лишь дверь в загробную жизнь. Жизнь вечную, райскую. Конечно, только в том случае, если ты жил праведно, не отвергал учение Христа и Его Самого, поступал по заповедям. Безгрешных людей нет и Алессандро не заблуждался на свой счет. Стал кардиналом и епископом благодаря любовным заслугам сестры на ложе папы Борджиа. Уже будучи рукоположен имел собственных любовниц, четырех детей, а теперь уже и внуков. Которых, следуя семейной традиции, точно также продвинул в кардиналы, а сыну Пьетро Луиджи, даже доверил должность гонфалоньера — знаменосца Церкви. Но Фарнезе всегда знал, что этот грех прелюбодеяний и кумовства, очень кстати, итальянский, ему будет Создателем отпущен. А вот что никогда не проститься — это бездействие, леность на поприще Папы римского. Кто высоко стоит — с того много спроситься.

А ведь так много дел еще не сделано, столько заблудших душ не спасено... Дьявол строит козни, враги Церкви так и норовят ужалить посильнее. Вон, одного такого врага, внутреннего, страшного Микеланджело изобразил на фреске Страшный суд. Это только простаки думают, что великий художник поругался с Бьяджо да Чезена из-за голых тел Апостолов и Спасителя. После чего изобразил Главного церемониймейстера Папы в виде царя Миноса, судьи душ умерших, прикрытого обмотавшейся вокруг него змеёй. Не-е-ет... Змея это намек! Кем прикинулся Дьявол, когда соблазнял Еву в Эдемском саду? Правильно, гадом ползучим.