Она отдала воду бородачу, тихо выругалась себе под нос и, делая вид, что прекрасно держится на ногах и вовсе не перевозбуждена, поплелась обратно к бару.

* * *

– Слушай, это точно она, зуб даю!

– Наша преподавательница по философии?

– Я те клянусь! Да я ж во сне ее видел!

Вихрастый и жирный очкарик, которому в «нормальном» мире, если и «перепало бы», то только с замухрышкой, лихорадочно блестел глазами. Его друг – длинный, тощий и с впалой грудью – ухмылялся.

– Да ты ей уже год бредишь.

– Давай позвоним ей? Ее номер здесь три тысячи двести сорок один.

– И что скажем?

– Так и скажем, что готовы исполнить все ее самые потаенные желания. А она взамен даст мне в попку…

– А у меня пососет…

Очкарик, никого не стесняясь, дрочил прямо у ограды.

Я же слушала этот не предназначенный для моих ушей диалог, ожидая у обочины такси.

Мне срочно нужно было разрядиться. Срочно.

* * *

(Lykke Li – Get some)

В наши апартаменты я влетела одновременно с Радкой. Мы, как две сбрендившие молекулы, столкнулись сначала при входе в подъезд, затем при попытке протиснуться в квартиру, а после у двери в ванную комнату:

– Я первая! – пискнула я и буквально впрыгнула внутрь. Захлопнула дверь, быстро сдернула с себя трусики, включила воду, наспех отрегулировала температуру.

– Сучка ты! Мне тоже надо!

– Подождешь… Мне больше надо… – раздалось из-за двери.

– Мне! Больше!

– Ага… Тебе…

Я влезла в белоснежную ванну, легла на спину и развела в стороны ноги. Блаженно прикрыла глаза, когда почувствовала, как горячая струя бьет точно в клитор, зажмурилась от удовольствия…

Наконец-то… Наконец-то…

Перед глазами тут же вспыли все пересмотренные за день члены, а так же почему-то онанирующий у забора очкарик – черт, что за фантазии?

Чтобы кончить, мне потребовалось всего секунд двадцать – рекордная скорость.

У-у-ух, как хорошо… Просто потрясно, супер…

– Эй, ты скоро там?!

Пришлось вылезти и наскоро обтереться полотенцем. Дверным замком я щелкнула уже с расплывшейся на лице глупой улыбкой:

– Слушай, хорошо-то как…

Радка стояла в коридоре с красным от напряжения лицом и дилдо в руке – тем самым, которые, судя по лекции с диска, мы должны были продавать гостям города. Плюс пятьдесят баксов за одну продажу, между прочим.

– Как думаешь, его можно использовать?

– Можно, но минус пятьдесят баксов из зарплаты.

– Тьфу!

Радка бросила резиновый самотык ядовито-салатного цвета прямо в коридоре и бульдозером протиснулась мимо меня в душевую. Защелкнулся замок, зашуршало; полилась из крана вода.

Слушая долетающие из ванной непристойные стоны и водружая на место в шкаф неиспользованную игрушку, я ухмылялась.

* * *

Спустя десять минут мы блаженно валялись на кроватях, расслаблялись и глазели в потолок:

– Смешно, да?

– Не смешно.

– Смешно… Если мы каждый день так будем…

– Вот и я про что. Надо срочно искать мужика для утех, либо трахаться, как и все.

– Или пить таблетки.

– Угу.

Проблема заключалась в том, что таблетки нужно было в чем-то таскать, а нам – разносчицам – из аксессуаров, полагались только часы-мобильник для связи, а так же мелкокалиберный ридикюль, в который могла влезть кредитка, блеск для губ и те самые таблетки. Придется его завтра взять-таки с собой и повесить на шею. От греха подальше.

– Шесть вечера. И мы только что закончили первый рабочий день.

Радка довольно хмыкнула. Разрядившись, она перестала быть похожа на готовую взорваться на мелкие кусочки стерву.

– Нежка…

– А-а-а?

– Мы только что заработали наши первые триста баксов.

Мы хихикали.

– Как думаешь, продержимся полгода?

Я на пару секунд задумалась, а после ухмыльнулась:

– Продержимся. Надо только привыкнуть.

– Может, и друг друга когда-нибудь тискать начнем?

– Ну, уж нет.

– Ну, че ты? Когда потребуется быстро разрядиться.

– Иди на фиг!

– Да я пошутила! – взвизгнула Радка, когда в нее с моей кровати полетела подушка.

* * *

(Blur – Song 2)

Он стучал по клавишам несколько часов кряду – работал. Пропустил обед, перекусил сэндвичами тогда, когда ропот желудка стал перекрывать гул вентилятора, окунулся в работу вновь. Оторвал взгляд от экрана, когда время ужина уже миновало, а за окном безвозвратно стемнело.

Пролетел день.

Логан узнал многое. Например: на каком алгоритме построена основная система считывания данных с пропускных сканеров на въезде в город, где хранилась клиентская база, выписал коды подключения к серверам. Продумал и то, как можно подстыковывать к старому коду новые блоки – в общем, славно поработал.

Долго, сидя на корточках перед холодильником, перебирал пластиковые контейнеры с едой – избрал курицу. Съел, не разогревая – холодную, с рисом и подливой. Открыл пиво, отхлебнул – говно.

Отставил бутылку, вышел на балкон.

Его апартаменты располагались почти в центре города, однако отделялись от шумных улиц полосой густо насаженных деревьев, сквозь листву которых теперь мерцали множественные огни неоновых вывесок. Здесь – почти тихо. Там – бурная ночная жизнь. Здесь можно сидеть, смотреть телевизор и не помнить о том, где ты, представлять спокойный отдых. А если смотреть сквозь листву…

Зачем они приезжали сюда, да еще в таком количестве? Что такого особенного, чего невозможно было найти на обычных Уровнях, влекло сюда тысячи людей? Тысячи. Ежедневно.

Может, он идиот? Может, чего-то не понимает? Всех этих «голых» зон, свободного разврата, съезда с катушек? Может, это как раз он, а не они, лишен некой важной части воображения и психовосприятия?

Зачем. Они. Сюда. Ехали?

Не за хорошим пивом, не за модной одеждой. За сексом. Который можно получить и в любом другом месте.

Эвертон задумчиво крутил в пальцах зубочистку, размышлял – да, он красив. Ему повезло внешне, а, соответственно, повезло и с количеством женщин, которые желали, если не его душу, то уж точно его тело. Возможно, дело именно в этом – в его пресыщенности? Нет, он не трахал все, что двигалось, – скорее, наоборот, ввиду бесконечности выбора, сделался придирчивым до занудства. Он хотел кого-то особенного. Очень особенного.