Без плода упал наш весенний цвет.

Обрекая себя как поэта на долгое молчание, Красов не утрачивал интереса к литературе, поощрял своих учеников к творчеству, с присущей ему восторженностью отыскивал среди них будущих Лермонтовых. С большим увлечением собирал он материалы по устной народной поэзии и сообщал их Ф. Буслаеву, живо интересовался русской историей и даже выступил в «Москвитянине» с полемическими замечаниями в адрес одной из статей историка С. Соловьева о Смутном времени.

Последние годы жизни Красов целиком отдался преподавательской деятельности. Отягощенный заботами о своей большой к тому времени семье, он преподавал русский язык в I Московском кадетском корпусе, а с 7 декабря 1851 года — в Александровском сиротском военном корпусе. Неизлечимо больной, вспыльчивый и раздражительный, он еще мог увлечь своих учеников и пользовался неизменным их уважением[96].

Летом 1854 года во время очередного приступа болезни в теплом пальто, не спасавшем от озноба, Красов пришел проститься со своими учениками, отъезжавшими на лето в лагеря. Шутил с ними, сочинял экспромтом стихи, заставлял себя забыть о постоянных невзгодах и несчастьях. 27 июля в возрасте двадцати восьми лет умерла его жена Елизавета Алексеевна Красова. Эта смерть тяжело отозвалась в сердце поэта. 17 сентября 1854 года в крайней бедности, забытый своими друзьями, Красов скончался в одной из московских больниц. «Он скончался от чахотки, которого страдал в течение последних лет, — сообщал в редакцию «Москвитянина» товарищ по службе, проводивший его на Ваганьковское кладбище. — Жестокий удар, им понесенный, ускорил его кончину: недель за шесть перед этим он лишился жены, нежно им любимой, и теперь осталось после него шестеро сирот, из которых старшей дочери девять лет. Он жил своими трудами и не оставил детям ничего, кроме доброго имени и благословения»[97].

Однажды как-то, в 40-х годах, Ф. Боденштедт застал Красова в одиночестве в его сырой и темной квартире. Красов с чувством декламировал стихи Лермонтова:

И скушно, и грустно, и некому руку подать В минуту душевной невзгоды… Желанья!.. Что пользы напрасно и вечно желать? А годы проходят — все лучшие годы!

Эти стихи, по словам Красова, вполне выражали его настроение. Перекликаясь с Лермонтовым, он с горечью писал Белинскому: «Хотелось бы еще за жизнь кое-что сделать…»[98]

Красов не сделал того, о чем мечтал и что мог сделать. Ежедневная борьба за существование, нищенская жизнь свели поэта в могилу. Мрачная действительность не дала возможности развернуться его духовным силам, расцвести его большому поэтическому дарованию.

Виктор Гура.

СТИХОТВОРЕНИЯ

КУЛИКОВО ПОЛЕ{1}

Н. В. С<танкевичу?>

Есть поле победы, широкое поле! Там ветер пустынный гуляет по воле! На поле курганы — гробницы костей: То грозное дело булатных мечей! Давно там замолкли и крик, и удары, И высохли белые кости бойцов. Здесь русскою силой разбиты татары, И здесь их обитель — ряд темных холмов! Здесь гений России, с улыбкой презренья, С высоких гробов на вселенну взирал. Он круг необъятный жезлом начертал: То грани России, то наши владенья! Так это здесь — побоище Мамая, Позорище решительной борьбы, Игра кровавая таинственной судьбы, Спасение отеческого края! О поле славное, покой тебе, покой! Не мало на тебе гостей отпировало, Не мало ты, широкое, стонало: О поле славное, покой тебе, покой! Вот с