А толку-то? Пророчества такие запутанные и двусмысленные, что лишь потом, когда происходят предсказанные события, люди чешут в затылках и говорят: «А-а!.. Так вот что имел в виду этот старый ду… то есть Истинный Маг!.. »

Выкрикнет старик пророчество – и бегом назад, в пещеру. И ни одна живая душа не пойдет следом, не попросит разъяснить смысл прорицания. Потому что был у мага и третий дар, особый, лишь ему присущий. Чуть рассердится на кого вспыльчивый старец, зайдется в нервном припадке, закричит: «Вон отсюда! » – и сразу исчезнет разгневавший чародея бедолага, растает в воздухе. И пусть благодарит богов, если очутится где-нибудь на окраине Джангаша. А то некоторые возвращались из Наррабана и других далеких стран… даже из Подгорного Мира… а кое-кто и вовсе не вернулся. Сам огорчается потом чародей, который нарочно и мухи не обидит, но поделать ничего нельзя.

Так и живет Отшельник – год за годом, век за веком…

Пламя высоких свечей дрожало от сквозняка. Возле опрокинутого на дубовый стол хрустального бокала краснела лужица вина. На ярком наррабанском ковре валялась книга, оброненная убегающим хозяином. Отшельник Ста Пещер отказался от человеческого общества, но не от простых радостей жизни. Вкусной едой и хорошим вином его аккуратно снабжал

Клан Рыси, весьма гордый тем, что породил такого сильного чародея. А скопившиеся в пещере дорогие, красивые вещи были подарками королевской семьи и вельмож: двор старался на всякий случай не портить отношений с магом.

Сейчас сам Нуртор, углубившись в темный каменный переход, зычным басом уговаривал Отшельника выйти к гостям Потомку Гайгира в пещере грозила меньшая опасность, чем остальным.

Двое принцев стояли плечом к плечу. Тореол был бледен его била дрожь. Нуренаджи тяжело дышал, а когда попытался заговорить, это ему не сразу удалось, лишь громко лязгнули зубы.

– Этот гад… – вымолвил юный Вепрь со второй попытки. – Отшельника-то он зачем сюда приплел?

Гадом Нуренаджи назвал не короля. Тореол понял, о ком речь, и, на миг забыв о вражде с двоюродным братом, ответил с горечью:

– С себя ответственность спихивает. А что мы в опасности, ему и дела нет… Сам, кстати, в пещеру не пошел, отговорился чем-то…

– Осторожный! – глухо выдохнул Нуренаджи. – Такой волку в пасть руку не положит!

– Волку? – хмыкнул Тореол. – Такому волк не позволит себе в пасть руку совать. Такой из волка кишки выдернет…

И умолк: в пещеру вернулся король. Рядом с ним шел очень высокий и очень худой старик с пергаментно-желтым лицом и глубоко запавшими глазами. Неопрятные седые волосы слипшимися прядями спадали ниже плеч: конечно, рабы время от времени приносили господину чистую одежду, но постричь колдуна – на такой подвиг рабы не были способны.

Маленькая группка придворных заволновалась: каждый пытался оказаться за спиной у другого.

Но самый несчастный вид был не у них, а у Отшельника, обводившего незваных гостей взглядом затравленного животного.

– Я клялся служить Гайгиру и его потомкам… но давайте побыстрее! – хрипло потребовал он.

Тщательно подбирая слова, Нуртор рассказал о покушении. Он старался ни на шаг не отступать от истины, но углы рта старика время от времени болезненно подергивались. Виной тому был не только рассказ короля: Отшельник улавливал фальшь в принужденно ровном дыхании придворных, в напускном спокойствии принцев. Все это причиняло ему физическую боль.

Закончив рассказ, Нуртор обернулся к племянникам:

– Теперь ваша очередь… Ну, что притихли? Или вам нечего сказать?

Принцы намертво сцепились взглядами – и забыли об Отшельнике. У этих юношей, таких разных, была общая фамильная черта: вслед за страхом в них поднималась волна гнева. Даже Тореол, уродившийся в отца-Орла и взращенный на книгах и ученых беседах, сейчас стиснул кулаки, набычился: в нем пробудилась кровь Первого Вепря.

– Молчишь? – грозно рявкнул он на двоюродного брата. – Признавайся: ты положил яд в королевский кубок?

– Нет!! – так же свирепо рявкнул в ответ Нуренаджи, сдерживаясь, чтобы не вцепиться своему врагу в горло.

Даже перетрусившие придворные почувствовали пелену ненависти, вставшую между принцами. Но это была честная, ясная ненависть, без тени притворства. И Отшельник, напрягшийся в ожидании боли, шумно, со свистом втянул сквозь зубы воздух и кивнул: да, все верно…

Нуренаджи почувствовал, что к нему возвращается жизнь. Он оправдан! И ликующе, словно бросаясь в атаку, молодой Вепрь заорал:

– Ну, что теперь скажешь? Двое нас там было! Двое! Ты и я! И ты, конечно, ни в чем не виноват? Ты к королевскому кубку не прикасался? И яд туда не бросал, да?

– Да, не прикасался! – возмущенно крикнул Тореол. – И яду туда не…

Его прервал пронзительный вопль, оборвавшийся на высокой ноте. Отшельник, смертельно побледневший, рвал завязки ворота, словно рубаха душила его. На серых губах старика пузырилась пена.

– Молчи!.. Зачем… Это же неправда, непра-а… Тореол побелел, шагнул к Отшельнику:

– Что – неправда?! Да я же ни словечка лжи…

Отшельник заглушил его слова криком неподдельного страдания и, упав на ковер, забился в корчах. Сквозь стиснутые зубы вырывались стоны.

Придворные и король стояли, словно пораженные заклятием. В глазах Нуренаджи разгоралось злобное ликование Тореол, растерявшись, нагнулся над стариком, чтобы помочь ему встать.

– Не-е-ет! – провизжал тот с ужасом и отвращением. – Уйди, мучитель! Прочь от меня! Прочь!

Пламя свечей вытянулось длинными языками, дернулось в сторону, чуть не погасло. Что-то рвануло воздух, словно плотную материю, с треском и колыханием. Оцепеневшие люди не успели заметить, как Тореол исчез. Пропал. Был человек – и не стало его…

В этот миг никто не помнил, кто он – король, принц или придворный. Все почувствовали, что над ними навис массивный каменный свод, что от стен и пола сквозь ковер тянет промозглой сыростью и что вокруг – опасный, недобрый, непознаваемый мир…

Отшельник, сидя на полу, спрятал лицо в ладонях и тихо молился. Затем поднялся на ноги и спотыкающейся походкой вышел из пещеры. Гости поглядели вслед этому глубоко несчастному человеку и в угрюмом молчании двинулись по другому коридору к выходу.

Уже оказавшись под ясным утренним небом, Нуртор обернулся к племяннику и сказал:

– Я рад, что в этом замешан не ты…

День прошел в неприятных хлопотах. Тореол из Клана Орла, Ветвь Изгнания, был объявлен государственным преступником и заочно приговорен к смерти. Гонцы вылетали из ворот Джангаша, торопя злых коней. Десятки голубей взбивали крыльями воздух, неся в мешочках бумаги с приметами изменника. Мудрый Айдаг Белый Путь из Клана Акулы, Истинный Маг, мысленно передавал двум своим внукам, Хранителям портовых городов Деймира и Фаншмира, королевский приказ: закрыть порт, проверить все корабли, дабы злодей, покушавшийся на жизнь короля, не скрылся за море!