– Держись за меня, Тилли! Не уходи!

Цветы на лужайке пришли в крайнее волнение. Они неистово раскачивались взад и вперед. Смотрите! — казалось, говорили они, — смотрите, сейчас что-то произойдет!

Дул холодный ветер, завывая в высоких кронах деревьев.

Тилли изо всех сил вцепилась в мамины руки.

– И всегда помни, что я больше не страдаю.

Кэти осознала вдруг, что кричит, боясь остаться неуслышанной:

– Ты не страдаешь… Ты уверена?

Голос Тилли звучал так, словно она находилась по другую сторону окна с двойными стеклами. Свет вокруг нее медленно угасал и превращался в зловещие сумерки, предвещающие грозу. Ветер раскачивал деревья, поднимая волнение, шум, смятение.

– Я совсем не страдаю! — послышался голос Тилли. — Я счастлива здесь!

Голос Дэна, казалось, раздался с неба — словно отдаленный раскат грома.

– Кэти… пора вставать!

Кэти посмотрела на грозовое небо и крикнула в ветер:

– Нет! Нет! Я не хочу уходить отсюда!

Тилли сжала ее руки и прокричала умоляющим голоском, который доносился откуда-то из бесконечного далека.

– Ты должна, мамочка. Ты нужна Брюсу и Эмми, и Томми, и папе… всем им. Мамочка, сейчас мы не можем быть вместе, но со мной все будет хорошо. Я буду ждать тебя. Я люблю тебя, мамочка. Я всех вас люблю.

Голос Дэна звучал теперь совсем близко.

– Кэти… Ну давай же, милая, проснись.

Кэти прикрыла глаза ладонью от ветра и всмотрелась в Тилли. Фигурка ее маленькой дочки удалялась, таяла в сером, густом тумане. «О Господи, пожалуйста, дай мне увидеть ее еще раз!»

– Покажи мне свое лицо, Тилли! Я хочу увидеть, как смотрятся цветы!

И она увидела Тилли — девочка была уже далеко, но улыбалась и махала рукой — и волосы ее лежали именно так, как их уложила Кэти, убранные такими яркими, такими прекрасными цветами.

Голос Тилли донесся через неуклонно расширяющуюся бездну между ними.

– Жизнь не так уж длинна. Ты скоро увидишь меня. И будешь обнимать меня столько, сколько тебе захочется, и тебе никогда больше не придется плакать!

– Ты выглядишь замечательно!

– Я навсегда сохраню эти цветы, мамочка!

Облаками ли заволокло тающие образы сновидения — или то пелена слез скрывала от Кэти удаляющуюся фигурку маленькой дочки? Бесценный образ уже почти исчез вдали. Пространство неумолимо поглощало его.

– Улыбнись мне! Я хочу увидеть тебя еще раз!

И снова эта улыбка. Взмах маленькой ручки. Далекий нежный голосок прокричал:

– Я люблю тебя, мамочка! Я люблю тебя!

Кэти почувствовала руку на своем плече, тепло одеяла, знакомые запахи спальни. Она с трудом различила еще одно еле слышное «Я люблю тебя», а потом услышала голос более реальный, более земной:

– Кэти…

Она вздрогнула всем телом и пробудилась с судорожным вздохом. Свет ударил ей в глаза. Мозг регистрировал поступающую информацию. Потолок. Кровать. Дэн.

Кэти порывисто села в постели. Сон медленно таял. Не желал оставаться. Глаза говорили ей жестокую правду: волшебный свет померк за окнами… во дворе тихо… будильник стоит на ночном столике, прилежно напоминая ей о том, как уже поздно. И муж, любящий муж стоит рядом, успокаивая ее прикосновением руки, утешая ласковым голосом.

«О сон, останься, пожалуйста. Не будь сном. Останься навеки частью моей жизни. Живи в моем сознании, стань явью в моем сердце. Не покидай меня».

Но сон медленно растаял, и Кэти окончательно пробудилась. Она начала плакать.

– Ну же, Кэти, — мягко сказал Дэн, — все хорошо. Это всего лишь я. Ты в порядке. Ты здесь, в своей спальне. Все хорошо.

Кэти попыталась сдержать слезы. Она обвела взглядом комнату, желая удостовериться, что все вокруг действительно так реально, как кажется. Все было реально.

– Ну что ж… — наконец покорно признала она. — Полагаю, всем нам рано или поздно приходится просыпаться, верно?

– Почему ты плачешь?

Кэти до сих пор ощущала нестерпимую боль утраты в сердце. Боль была вполне реальной.

– Я видела сон. Вот и все.

– Ты проспала весь день. Вероятно, твой сон был весьма интересным.

– О… ничего особенного… — Но нет, теперь Кэти стала другой. И многое должно было измениться теперь. — Нет! Не совсем так! Дэн, я хочу рассказать тебе свой сон. Нам надо поговорить…

– Мы поговорим. Обязательно. Я обещаю.

– Нет. Прямо сейчас.

Дэн наклонился к ней и протянул руку, чтобы помочь встать с постели.

– У нас гостья. Она хочет увидеться с тобой.

Сама мысль о встрече с кем-то показалась Кэти дикой.

– Дэн, посмотри на меня! Я не могу ни с кем видеться!

Дэн только улыбнулся.

– Не спеши отказываться. Ты не пожалеешь, обещаю.

Когда они шли по коридору к гостиной, Дэн обнял Кэти и успел сказать ей лишь одну фразу:

– А после этого у нас будет время для разговора.

Кэти поверила мужу. Что-то изменилось, пока она спала.

Они вошли в гостиную, и на мгновение сон снова стал явью для Кэти. Она почувствовала, осознала, отчетливо вспомнила его.

Эта женщина, которая поднялась с дивана, чтобы поздороваться с ней. Наяву ли Кэти видит ее? Памятная встреча на кладбище была, вероятно, частью сна, но… нет. Вот перед ней стоит та женщина и протягивает ей руку, застенчиво улыбаясь.

– Миссис Росс?

Кэти взяла руку гостьи двумя руками и заглянула в темные испанские глаза. «Я знаю вас. Сон остался явью для меня. Он до сих пор со мной».

– Вы помните меня? — спросила Анита Мендоза.

Кэти крепко сжала ее руку.

– Почему… почему вы назвали ее… Тилли?

Анита смущенно улыбнулась.

– Ну… она… она просто выглядела как Тилли.

Был апрельский день. Все та же старая добрая весна.

Это могли бы быть еще одни похороны: небольшая группа людей одиноко стояла среди широкого зеленого пространства старого кладбища. Но это было воссоединение.

Там стоял Дэн, крепко прижимая к себе Кэти и чувствуя, что сейчас они близки, как никогда раньше. Там стоял Брюс; ничто на свете не заставило бы его пропустить такое событие. Эмми не могла сдержать слезы радости — наконец-то она снова видела свою настоящую мать. Томми понимал не все, но относился к происходящему с предельным вниманием; когда-нибудь это событие обретет для него подлинный смысл.