По большому счету внешнеполитической проблематикой Сталин плотно занялся во второй половине 1930-х годов. Нельзя сказать, что до того международной политике в сталинском кабинете вообще не уделялось внимания, но было очевидно, что в предшествовавшие годы обилие проблем внутри страны попросту не позволяли сосредоточиться на делах зарубежных. Однако с середины 1930-х годов международная ситуация вокруг СССР начала стремительно осложняться. В 1935 г. было заключено англо-германское морское соглашение, согласно которому военно-морской флот нацистской Германии мог по суммарному тоннажу соответствовать 35 % общего водоизмещения ВМФ Великобритании. С одной стороны, это сигнализировало об определенном сближении Лондона и Берлина и свертывании политики ограничения вооруженных сил Германии. С учетом подчеркнуто антикоммунистического курса Гитлера это был шаг, безусловно, опасный для Советского Союза. С другой стороны, германский флот, будучи втрое слабее британского, никак не мог угрожать интересам «владычицы морей». А вот в сравнении с Балтийским флотом СССР германский флот выглядел бы уже грозной силой. Понятно, что прямо в 1935 г. ВМФ Германии еще не вырос количественно до параметров, оговоренных в соглашении, но тенденция была тревожной.

Сталин, Берия и Светлана Аллилуева на даче Сталина. Середина 1930-х гг.

В 1936 г. началась гражданская война в Испании. В этой войне Советский Союз принял сторону республиканского правительства, направив республиканцам военных инструкторов и боевую технику. Нацистская Германия и фашистская Италия, напротив, оказали помощь мятежникам под руководством Франко. А Англия и Франция заняли так называемую позицию невмешательства. В Москве не без оснований увидели в этом курсе тенденцию на провоцирование столкновения между «фашистами» (в СССР традиционно не делали различий между нацистами и фашистами) и коммунистами. В этом случае Лондон и Париж могли бы с удовольствием наблюдать за войной своих врагов, оставаясь вне конфликта. В том же 1936 г. Германия и Япония подписали «Антикоминтерновский пакт», не увидеть антисоветской направленности которого было очень затруднительно. Таким образом, внешнеполитическое положение СССР стало ухудшаться как в Европе, так и в Азии. Наконец в 1937 г. Япония развернула полномасштабное вторжение в Китай (до того японская интервенция распространялась преимущественно на Маньчжурию). В ближнесрочной перспективе это играло на руку Москве – основные силы японской армии вроде бы были связаны войной в Китае, поэтому прямо завтра броска самураев на Читу и Хабаровск можно было не опасаться. Но в среднесрочной перспективе Япония, овладевшая материальными ресурсами Китая, должна была резко усилиться, что еще больше осложняло положение дальневосточных окраин Советского Союза. Поэтому советское руководство пошло на подписание договора о военно-техническом сотрудничестве с правительством гоминьдановского Китая и по мере сил способствовало нормализации отношений китайской коммунистической партии и Гоминьдана.

Первый ряд, слева направо: Иосиф Сталин, его жена Надежда Аллилуева, Климент Ворошилов.

Между тем положение дел в Европе стремительно ухудшалось. В 1938 г. Германия включила в свой состав Австрию. Затем Англия и Франция фактически санкционировали отторжение от Чехословакии в пользу Германии Судетской области. Это было плохо само по себе, так как вело к усилению гитлеровской Германии, но еще хуже было то, что конференция в Мюнхене, на которой было принято решение по судетской проблеме, была проведена в отсутствие делегатов как от Чехословакии, так и Советского Союза, хотя Чехословакию и СССР связывал договор о взаимопомощи, заключенный в 1935 г. Фактически Сталину, как руководителю одной из крупнейших европейских стран, показали на дверь, решив судетскую проблему без его участия. Видимо, именно после этой обидной и опасной дипломатической неудачи Сталину пришлось заняться международной проблематикой вплотную. Внешнюю политику СССР долгое время определял нарком иностранных дел Литвинов, склонный искать компромиссов с державами-победительницами в Первой мировой войне – Англией и Францией. Однако к концу 1930-х годов бесперспективность этого курса стала очевидной. Поэтому Сталин сместил Литвинова и назначил на пост наркома своего верного выдвиженца – Молотова. Надо отметить, что с этого момента внешняя политика СССР становится сферой особого внимания Сталина. Вопросы международной политики в конце 1930-х годов перестали обсуждаться на заседаниях Политбюро – практически все важные решения по этой тематике принимались лично Сталиным.

22 декабря 1939 г. Сталин получил звание Почетного члена АН СССР.

Первая половина 1939 г. прошла под знаком долгих дипломатических маневров и переговоров. Никто никому не доверял, каждый старался добиться гарантий от партнера, не беря на себя никаких обязательств. Итогом этого многостороннего процесса стало заключение советско-германского пакта о ненападении. В последние годы среди околоисторической публики стало модным рассуждать на тему того, что, дескать, советско-германский договор открыл дорогу германскому вторжению в Польшу, а значит, СССР несет свою долю ответственности за развязывание Второй мировой войны. Как уже говорилось выше, автор этих строк не горит желанием пририсовывать к портрету Иосифа Виссарионовича ангельский нимб и распевать песни «о Сталине мудром, родном и любимом». Однако надо отметить, что уж где-где, а в данном случае претензии к главе государства лично и советскому руководству вообще – совершенно безосновательны. Судя по свидетельствам современников, в вопросе заключения договора с гитлеровской Германией Сталин выступал с сугубо прагматических позиций, ставя во главу угла не какое-то мифическое сродство тоталитарных режимов, о котором сейчас так любит порассуждать либеральная общественность, а насущные интересы Советского Союза. Переговоры с Англией и Францией, которые шли практически синхронно с советско-германскими прелиминариями, развивались очень медленно, причем было видно, что западные оппоненты не настроены на получение существенных результатов. Делегации, присланные в Москву, не имели полномочий заключать какие-то соглашения, вопрос о пропуске советских войск через территорию Польши или Румынии (СССР на тот момент не имел общей границы с Германией) откладывался на потом, в общем, складывалось впечатление, что для западных делегаций был важен сам факт переговоров, которым (фактом) можно было пугать Германию на англо-германских и франко-германских переговорах. На Дальнем Востоке разворачивался так называемый Халхин-Гольский конфликт, который по своим масштабам вполне мог рассматриваться как локальная война. Советский Союз должен был рассматривать перспективу остаться один на один с про-германским блоком как вполне вероятную, поэтому желание заключить договор о ненападении с рейхом не должно вызывать удивления. Что же касается доли ответственности, то это – просто околоисторическая демагогия, не имеющая никаких оснований. Стратегическое решение о вторжении в Польшу гитлеровское руководство приняло еще весной 1939 г, а мобилизация войск в Восточной Пруссии началась уже 16 августа, поэтому подписание советско-германского договора 23 августа, очевидно, не могло повлиять на начало войны. Кроме того, совершенно непонятно, почему ключевым соглашением с Гитлером, открывшим ворота для начала Второй мировой войны, считается именно советско-германский пакт о ненападении, а не, скажем, Мюнхенский договор 1938 г.? Действительно, воспользовавшись распадом Польши, СССР присоединил западные регионы Украины и Белоруссии. Однако надо отметить, что и сама Польша при разделе Чехословакии не преминула присоединить к себе Тешинский район. Иными словами, Сталин в 1939 г. вел себя так же, как и все остальные политики, ставя превыше всего интересы собственной страны.