Мысль эта была настолько ужасна, что Параваин не решился додумать ее до конца. Случись то, о чем страшно было даже подумать, — если Хранитель Света умрет, никто уже не сможет остановить силы Зла. Это будет конец. Авентерра погибнет, а вместе с ней погибнет и планета Людей. В мире наступит царство Вечной Пустоты.

Рыцарь Параваин содрогнулся. Нет! Этого не будет. Никогда!

Хранитель Света снова издал слабый стон. Его белые как снег волосы слиплись, на лбу маленькими серебряными бусинками блестели в мерцающем свете свечи капельки пота.

Параваин смочил полотенце в холодной воде, тщательно отжал его и промокнул лоб умирающему.

— Спасибо, Параваин, — прошептал тот. — Мне уже лучше. Дай мне воды.

— Сейчас, мой господин.

Параваин отложил в сторону полотенце, взял кувшин с водой и доверху наполнил глиняный кубок. Затем просунул руку под голову старика, приподнял ее и другой рукой поднес воду к его губам.

Хранитель Света пил медленно, небольшими глотками. Когда кубок опустел примерно наполовину, он остановился и сказал:

— Спасибо. Этого достаточно.

Пока Параваин отвернулся, чтобы поставить кубок обратно на стол, старик снова безжизненно рухнул на подушки. Некоторое время в комнате царила мертвая тишина. Только слышно было потрескивание свечи.

Хранитель Света устало смотрел на рыцаря, но тот избегал его взгляда. Он взял полотенце и снова смочил водой. Когда он собирался опять положить полотенце на лоб господину, тот схватил его руку и крепко стиснул ее в своей.

— Почему ты все время молчишь? Почему не хочешь поделиться со мной тем, что у тебя на душе? — с трудом проговорил Элюзион.

Параваин изумленно смотрел на него. За те долгие годы, что он служил Хранителю Света, он так и не смог привыкнуть к тому, что Элюзион умеет читать чужие мысли, и поэтому каждый раз вновь удивлялся этому его необычному дару.

— Хорошо, если вы так хотите, — начал Параваин, собираясь с духом. — Кто… кто ей сказал? — спросил он. — Кто посвятил ее в нашу великую тайну?

Несмотря на слабость, Хранитель Света энергично затряс головой.

— Что за глупый вопрос! — возмущенно воскликнул он.

Параваин виновато прикусил губу, но старик этого не заметил.

— Это происходит всегда одинаково на протяжении вот уже многих и многих веков, — продолжал он, — мать рассказывает сыну, отец — дочери. Так случилось и в этот раз.

Параваин рывком поднял голову и посмотрел в глаза господину. Во взгляде его читалось недоверие.

— Но… но, мой господин, — неуверенно проговорил он, — это невозможно. Ведь ее отец…

— Замолчи, трус! — приказал Хранитель Света своему рыцарю негодующим голосом. Ему стоило немалых усилий приподняться на постели. — Верь в силу Света! — сказал он и с этими словами снова безжизненно откинулся на подушки.

Веки его сомкнулись, и вскоре он забылся глубоким, тяжелым сном.

Когда машина въехала на вершину холма, вдалеке показался замок Равенштайн. Он стоял в самой высокой точке округи и поэтому был хорошо виден почти отовсюду. Во всем остальном, пожалуй, не представлял собой ничего выдающегося. Обыкновенная средневековая постройка, чьи густо увитые плющом стены были слишком малы для настоящей крепости, и тем не менее она имела все необходимое, чтобы с полным правом считаться настоящим рыцарским замком: высокие сторожевые башни, глубокий ров и подъемный мост на цепях, жуткие подземелья с мрачными казематами и запутанными лабиринтами. Ходили даже слухи, что где-то глубоко под землей, в подвале замка, до сих пор еще существует камера пыток с соответствующими орудиями и инструментами. Но ни одному из «равенштайнцев», как коротко называли всех обитателей интерната, до сих пор не довелось видеть ее собственными глазами.

Раймар фон Равенштайн, рыцарь, прославившийся своею жестокостью, построил замок в первой половине двенадцатого века. Это место стало для него не только жилищем, но и военной крепостью, из которой он совершал жестокие набеги на своих соседей, держа всю округу в повиновении и постоянном страхе. О его безжалостном отношении к врагам, равно как и к собственным вассалам, складывались легенды. Он бессовестно обирал своих подданных, облагая их непосильными налогами и податями. У бедняка, умирающего с голоду, не моргнув глазом отбирал последний грош. А если у кого-то хватало смелости протестовать против гнета жестокого тирана, то его тотчас же беспощадно наказывали. Одно неосмотрительно оброненное слово могло стоить человеку жизни. Многие из вассалов рыцаря оказались в темнице, что в конечном счете означало верную мучительную смерть, только из-за того, что имели неосторожность недостаточно приветливо взглянуть на своего господина.

Неудивительно, что Раймара фон Равенштайна прозвали в народе Жестоким Рыцарем, хотя никто, конечно, не решался сказать ему это прямо в лицо.

На протяжении последующих столетий замок неоднократно разрушали и затем снова отстраивали. А в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году здесь разместилась школа-интернат, что, естественно, потребовало значительной перестройки и реконструкции всех помещений. Покои рыцаря превратились в классы для занятий, в бывших комнатах прислуги жили теперь воспитанники интерната, а центральный зал превратился в столовую. Во флигелях, которые раньше служили конюшнями и хозяйственными постройками, теперь жили преподавателя интерната. Только здание спортивного зала в центре парка было совсем новое. Его построили несколько лет назад.

Обширную территорию вокруг замка благоустроили и превратили в роскошный парк со спортивной площадкой, баскетбольным полем и дорожками для скейтбординга. На северо-востоке к нему примыкал заброшенный старинный парк, исстари называвшийся Мертвым лесом, а на юге он выходил к большому озеру, которое равенштайнцы прозвали озером Призраков.

Заэль въехала на территорию интерната, шины «мерседеса» зашуршали по гравию парковой дорожки. Обогнув большую лужайку перед фасадом главного корпуса, она остановила машину у центрального входа.

Занятия уже давно начались, поэтому там не было видно ни других машин, ни воспитанников интерната. Лауре и Лукасу повезло, у них сегодня не было первого урока.

Лаура молча вышла из машины и посмотрела на увитое плющом здание главного корпуса. Через закрытые окна из классов доносились невнятные голоса.

Когда девочка захлопнула дверцу машины, ей вдруг показалось, что за спиной у нее послышалось тихое рычание. Как будто там стоял большой разъяренный пес. Лаура остолбенела от ужаса. Больше всего на свете она боялась собак. В детстве ее укусил огромный злой дог. Ранка была пустяковая, но с тех пор девочка безумно боялась всех собак. Затаив дыхание, Лаура начала медленно поворачиваться назад. Никого. Насколько хватал глаз — никаких собак!