Джейкоб сообщил, что он уже нанял для Щукина и его спутников небольшой домик в Ламбете – пригороде Лондона, а также служанку, лакея и кучера. В их распоряжении будет карета и три верховые лошади. Олег поморщился – на лошади он сидел, как собака на заборе. Зато Никифор Волков, услышав об этом, повеселел. Казаку изрядно надоели пешеходно-морские путешествия, и он скучал по седлу и запаху лошадиного пота.

Джейкоб особо подчеркнул, что вся прислуга нанята лично им, и ее честность и порядочность ему гарантировали весьма уважаемые люди. Правда, кто именно – он не сообщил.

На наемной карете они добрались до съемного жилища, расположенного неподалеку от Ламбетского дворца – резиденции архиепископа Кентерберийского. На другом берегу Темзы был виден Вестминстерский дворец. Дышалось здесь немного легче, хотя запах нечистот чувствовался и тут.

– Вот, господа, – Джейкоб указал им на симпатичный двухэтажный домик с черепичной крышей, – это ваше жилище. Располагайтесь и приведите себя в порядок. А вечером я вместе с вами отправлюсь с визитом к княгине Ливен.

Прибежавшие встречать своих новых хозяев слуги – лакей Гарри, служанка Сьюзен и конюх Мэтт, помогли внести в дом дорожные сундуки и саквояжи. Сьюзен сразу же увела Надежду в ее комнату, а Гарри – представительного вида рослый мужчина средних лет – предложил мужчинам снять дорожную одежду, чтобы почистить ее.

– Если вы хотите принять ванну, то велю Сьюзен нагреть воду, – сказал Гарри, – но вам придется немного подождать. Или джентльменам достаточно будет сполоснуться в тазике?

Олег махнул рукой, дескать, и без ванны как-нибудь обойдемся. Он знал здешние обычаи, согласно которым в одной и той же воде в ванной мылись все члены семьи.

Вадим шепнул на ухо Щукину, что Гарри чем-то похож на дворецкого Берримора, из сериала о Шерлоке Холмсе. А вот конюх Мэтт держался с ними попросту. Он сразу понял, что из всех присутствующих с ним будет иметь дело в основном Никифор. Казак, с разрешения подполковника, отправился с Мэттом в конюшню. Там он, абсолютно ничего не понимая по-английски, быстро нашел общий язык с Гарри. Недаром русская пословица гласит: «Свояк свояка видит издалека».

Олег с Вадимом, сполоснув лица в медном тазе, расположились за большим дубовым столом и стали думать – что им делать дальше. Желательно было не откладывать дела в дальний ящик, а с ходу начать охоту на мистера Уркварта. Но только где окопался этот зловредный шотландец? Без помощи княгини Ливен и ее друзей трудно будет найти его в огромном городе.

– Олег Михайлович, – заметил Вадим, – мне кажется, что такая продувная бестия, как мистер Джейкоб, сможет иголку найти в стогу сена, а не довольно известного и уважаемого в своих кругах человека в Лондоне. Лицо у него такое, что хочется кошелек засунуть поглубже, застегнуть его на молнию, да еще и заколоть булавкой.

– Вадим, – улыбнулся Щукин, – как говорил один известный германский разведчик, «в нашем деле нет отбросов – есть кадры». По нашим с тобой карманам он шмонать не будет, а какими способами он найдет местожительства этого земляка Несси – нас не касается. Вон, кстати, и наша мадемуазель спускается. Видел бы кто-нибудь из ее знакомых в таком костюме – ей-богу, умер бы со смеху.

Но Олег Щукин был явно несправедлив к своей дочери. В хорошо сшитом вечернем костюме Надежда выглядела настоящей красавицей. Жаль, что сейчас с ними не было майора Соколова – он бы по достоинству оценил красоту своей избранницы.

– Ну что, папа, скоро прибудет мистер Джейкоб, и мы отправимся на аудиенцию к княгине? – поинтересовалась Надежда. – Кстати, мы возьмем с собой что-нибудь из оружия?

– Все бы тебе пострелять, – проворчал Олег, – мы ведь сюда не для этого приехали. Захватим пару пистолетов и что-нибудь из колюще-режущего. А то встретится нам предшественник Джека-Потрошителя, а нам его нечем будет и порадовать.

– Олег Михайлович, – с улыбкой сказал Вадим, – если он осмелится и нападет на вашу дочку, то мне будет его жалко. Наденька этого Потрошителя на раз-два сама выпотрошит. А если серьезно, то надо держать ухо востро. Уличных бандитов можно особо и не бояться, а вот если известие о нашем прибытии каким-то способом дошло до наших оппонентов… Вот тогда придется палить с двух рук в стиле Джеймса Бонда.

– Будем надеяться на лучшее, – махнул рукой Щукин. – К княгине же мы отправимся втроем. Никифор останется здесь и будет охранять дом и наше имущество. Думаю, если что, он сумеет дать отпор незваным гостям. …А вот, кажется, и наш друг Джейкоб приехал. Надо собираться. Нельзя заставлять ждать такую приятную во всех отношениях даму, как Дарья Христофоровна Ливен…

* * *

Адини не присутствовала на проводах тех, кто отправился в опасную экспедицию в Англию. И совсем не потому, что император намекнул дочери, что, дескать, для нее будет лучше, если она побудет в это время в своих покоях. Адини испугалась того, что не сможет сдержать своих чувств и на глазах у всех бросится на шею Николя. А это могло закончиться большим скандалом. Можно, конечно, что угодно думать о чувствах, которые царская дочь питает в отношении простолюдина, пусть он даже и гость из будущего, но публичная демонстрация этих чувств…

В общем, Адини закрылась в своей комнате, отказалась от обеда и ужина, и весь день проплакала. Вечером к ней зашел папа́, присел рядом с ней на диван, тяжело вздохнул, погладил по голове. Он хотел было что-то сказать дочери, но промолчал, и минут десять молча сидел рядом ней.

Первой не выдержала Адини.

– Папа́, а если с ними что-то случится? – прошептала она и всхлипнула. – Ведь эти англичане такие злые. Как мне рассказывали, именно они виноваты в том, что злодеи убили моего дедушку…

– Все в руце Божьей, доченька, – тихо сказал император, ласково погладив ее по голове, – они отправились в опасное путешествие, а нам остается лишь молить Господа, прося его сберечь их жизнь. Молись и ты… Господь милостив, он поможет тем, кто сражается за правое дело. К тому же и господин Щукин, и Николай уже понюхали пороха, и они знают – как надо себя вести в опасных ситуациях.

– Надежда рассказывала мне, – Адини вытерла предательскую слезу, стараясь, чтобы отец не заметил этого, – что ее батюшка был дважды ранен на войне, причем последний раз тяжело. А Николя лишился глаза. А ведь они могли тогда и погибнуть…

Слезы снова потекли из глаз Адини, и она их уже больше не скрывала.

Николай снова вздохнул, и ему на память пришли слова из поэмы господина Грибоедова «Горе от ума»: «Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом!» Как-то незаметно его любимая дочь выросла, и теперь она уже не забавная девочка-подросток, а настоящая барышня, которую года через два можно выдать замуж. К тому же, похоже, что она уже сделала свой выбор.

Николай давно замечал, что Адини весьма неравнодушна к Сергееву-младшему, равно, как и он к ней. Поначалу император не придавал всему этому большого значения, считая чувства дочери обычной девичьей влюбленностью. Но, как оказалось, он ошибался – все оказалось гораздо серьезней. Адини не на шутку влюбилась в пришельца из XXI века. И теперь Николай ломал голову – как ему следует поступить.