– Я сказала: «Это порнография в чистом виде. У нее нет головы. Нет лица. Нет личности». Он напрягся и сказал: «Это писалось как порнография, но стало истолкованием всей порнографии. Две эти картины, если поставить их рядом, объясняют, почему мужчины воспринимают женщин как угрозу. Из вашего тела выходит мир и… – тут он взмахнул репродукцией «Моны Лизы», – мы понятия не имеем, что у вас в голове. Знаешь, как это страшно?»

– Он так сказал? Лео?

– Да. И рассказал, что когда его мать уходила от его отца, она пришла попрощаться с Лео, и он не понимал, почему она уезжает, и она сказала, что он еще маленький и все поймет, когда вырастет. «И вот я вырос, – сказал мне Лео. – И до сих пор не понимаю».

– А потом?

– А потом он разорвал обе открытки и выбросил их в окно.

– Почему ты мне никогда не рассказывала об этом?

– Почему ты считаешь, что у Лео есть любовница? – спросила Паулина.

– Лео – собственник, но он боится сближаться с людьми. Если он заведет любовницу, тем самым он оттолкнет меня от себя.

Или просто столкнет… подумал Ксено, но вслух не сказал.

Пока Мими беседовала со звукорежиссером на сцене, Паулина отозвала Ксено в сторонку.

– Нам надо поговорить.

– Что случилось, Паулина?

– Я беспокоюсь. Есть одна старая поговорка: «Беда к беде липнет». Мими права. Лео ведет себя странно. Последние две-три недели. Он тебе что-нибудь говорил? О ребенке? О Мими?

– Нет. Просто он бесит меня больше обычного, но он мой друг, и я не обращаю внимания на его закидоны. Ты меня знаешь: в неприятности я не лезу.

– Думаешь, у него кто-то есть?

Ксено покачал головой.

– Наоборот. У него нет никого. Вообще никого. Понимаешь, о чем я? Потому что он просто в упор никого не видит. Я думал, это из-за того, что он весь в работе. Но он весь в себе, да?

– Да, он замыкается на себе. В этом он мастер. Но что-то тут есть еще… Ксено… почему ты уезжаешь?

– У меня есть дела. Я нужен сыну. Но если честно, то да… я чувствую, что мне здесь не рады и я уже злоупотребляю гостеприимством.

– Ты – член семьи.

– Ты – еврейка.

– Ну, так сделай приятное еврейской тете, мечтающей о большой дружной семье. Да, это только мечта, но ведь хорошая же мечта, правда?

– Мне надо уехать, самое позднее – в понедельник.

– Мими нужен друг. А Лео не самый устойчивый человек.

– Мы все неустойчивы в какой-то мере. Он словно карикатура на неустойчивого человека, вот и все.

– Он словно карикатура на неустойчивого человека, который в конечном итоге такой и есть.

Лео лежал на белом диване в своем белом кабинете и наблюдал, как взлетают самолеты. Он думал о фильме про Супермена, в котором Лоис Лейн погибла и Супермен раскрутил Землю в обратную сторону и повернул время вспять. Катастрофы не происходит. Лоис Лейн не умирает.

Как сделать так, чтобы Мими не умерла?

Мими не умерла – она готовится дать новую жизнь.

В моем понимании она умерла.

Кого колышет твое понимание?

Меня. Мне нужен душевный покой.

Лео думал о прошлом, поворачивая время вспять. Банковские дела требовали его присутствия в Англии. Он попросил Мими поехать с ним, выйти за него замуж, но она отказалась. Он вернулся в Англию. Он не звонил Мими. Она не звонила ему.

А потом…

Потом он попросил Ксено поехать в Париж и разыскать Мими.

В Париж Ксено приехал на поезде, вышел на Северном вокзале, спустился в метро, на четвертую линию, доехал до Сите, а дальше пошел пешком. Мимо здания префектуры полиции, по мосту через Сену. Собор Парижской Богоматери был слева. Книжный «Шекспир и компания» [6] – прямо по курсу. Когда-то Ксено там работал – целое лето – и спал в подсобке среди стопок книг, на кровати, оккупированной блохами.

Он перешел через дорогу и увидел у входа в магазин его владельца, вспыльчивого грубияна Джорджа Уитмена. Тот сидел на древнем красном мопеде и беседовал с Мими.

Джордж любил хорошеньких девушек. Ему самому было уже хорошо за восемьдесят, а его дочери – двадцать с чем-то, что говорило о Джордже немало. А еще он любил книги и писателей. Если мужчина не был писателем, Джордж его ни в грош не ставил. Ксено не был исключением.

Ксено подошел к ним. Джордж сердито нахмурился.

– Ты кто такой?

Ксено протянул руку для рукопожатия.

– Добрый день, мистер Уитмен… Я Ксено. Я здесь работал… Я…

– Ксено? Что еще за имечко? – пробурчал Джордж. – В первый раз тебя вижу.

– Это мой друг, – сказала Мими.

Джордж кивнул и завел мопед. Клубы черного дыма окутали проходивших мимо туристов.

– Я уеду на час, а твой друг пусть поможет тебе присмотреть за магазином, – сказал Джордж. – И постарайтесь меня не разорить.

– Привет, Ксено, – сказала Мими. – Добро пожаловать в Париж.

Мими вошла в магазин и уселась за кассой напротив входной двери.

– Я часто присматриваю за его магазином.

– И тебя никто не узнает?

– Люди думают, что я просто похожа. На меня. А я на себя похожа, да.

Ксено рассматривал книги на полках, пока Мими обольщала американских туристов, чтобы те купили всего и побольше.

– Я хочу создать игру, которая будет как книжный магазин, – сказал Ксено. – Смысловые пласты, уровни, поэзия и сюжет. Шанс потеряться и снова найти себя. Ты мне поможешь? Мне нужна женщина.

– Почему женщина?

– Вы видите мир по-другому.

– Я не интересуюсь компьютерными игрушками.

– Поэтому мне и нужна твоя помощь. Я запущу время по кругу, как в календаре майя. Каждый уровень в этой игре будет как интервал времени – отдельный, но прозрачный, чтобы за тобой могли наблюдать с других уровней и ты сам сознавал, что есть и другие уровни. Может быть, ты сможешь действовать на разных уровнях одновременно, я пока не решил. Знаю только, что это будет игра о том, чего нам не хватает.

– И чего нам не хватает?

– Я хотел, чтобы ты мне сказала. Чего нам не хватает?

Мими вдруг погрустнела. Она долго молчала, а потом спросила:

– Тебя прислал Лео?

– Да… Мими, ты знаешь, зачем я здесь. Лео тебя любит.