швырнула недобрая сила.

* * *

Красотка, мне беда и срам с ней вместе — от тебя,

За годом год теряю счет бесчестий от тебя,

За годом год и день за днем я жду тебя напрасно,

Но ни привета нет, увы, ни вести от тебя.

* * *

Мысль моя в бирюзовой стране, о Аллах,

От любви я сгораю в огне, о Аллах,

Страшно мне, что однажды умру на чужбине,

Кто же саван там сделает мне, о Аллах.

* * *

Облачна ночь, тучи черные, как воронье,

К милой иду, я сережки купил для нее,

Если она надевать не захочет сережки,

Станет кровавою раною сердце мое.

* * *

У всех подружки есть. Одни, о боже, мы.

Кто на базар идет в дрянной одеже? Мы.

Все в платье щегольском, ну впрямь молодожены,

На нищих в рубище, увы, похожи мы.

* * *

Лишь взгляну я — горю от любви и тоски, дорогая,

Разрывается сердце мое на куски, дорогая,

Я схватил бы в охапку тебя и умчал далеко,

Раз тебя не хотят мне отдать по-людски, дорогая.

* * *

Золотые сапожки куплю — пригодится.

Не пойдут ли в посланники рыба иль птица?

Если да, то отправлю я их за тобой,

О красотка, когда соизволишь явиться?

* * *

Красавица, забыла ты о боге,

Совсем, видать, ушла с моей дороги,

Ты держишь пса. Откуда знать ему,

Свой или посторонний на пороге?

* * *

Твои пальцы сродни сердоликам, алмазам сродни,

То ли сладкие, то ли соленые — губы твои,

Дай к рубиновым этим губам прикоснуться губами,

Неужели их черви источат, съедят муравьи?

* * *

Словно два голубка на балконе, мы жили на свете,

Пили влагу, клевали зерно, беззаботны, как дети.

Всемогущий Аллах! Накажи тех, кто ставит силки,

Голубок мой в далекой степи угодил в чьи-то сети.

* * *

Позапрошлую ночь я, как водится, спал,

Снилось мне, что владыкою мира я стал,

Снилось мне: твои губы нашел я губами,

А проснулся — все губы себе искусал.

* * *

Мне надо бы ночь и луну, что еще?

Красавицу надо жену, что еще?

На нежную, в родинках, грудь мне прилечь бы,

Прилягу — и тут же усну, что еще?

* * *

Сына муллы мне в друзья, чтоб он был грамотей,

Книгу любви, чтобы мог прочитать без затей,

А как помру я, как в землю останки зароют,

Чтоб он с молитвой стоял над могилой моей.

* * *

По ущельям пойду я, по гребням высот,

Ткань возьму, пусть подруга рубаху сошьет,

Ну а если откажется шить мне рубаху,

Запалю-ка огонь, пусть весь мир он сожжет.

* * *

Взгляни, подруга, полночь настает,

На ветке соловей хмельной поет,

Он тайну сердца поверяет розе,

Никто их и водой не разольет.

* * *

На высокой горе плач и стоны, похоже,

Как, скажи, без тебя я возлягу на ложе?

Если буду лежать на пуху и шелках,

Все равно стану плакать и сетовать тоже.

* * *

Ты уехал далеко, уехал в чужие края,

В растревоженный улей душа превратилась моя,

В растревоженный улей душа превратилась. Что делать?

Ты хотел, чтоб была погребенною заживо я.

* * *

Вечно зелен твой сад, в нем листва пожелтеет едва ль,

Как стеклом, ты изрезал мне сердце, неужто не жаль?

О друзья, о родные мои, берегите друг друга:

Ангел смерти — булыжник, а жизнь человека — хрусталь.

* * *

О черный бактриан, хвала твоим горбам,

На них воздвигнуть я готов хоть целый храм,

А если к вечеру придем к моей любимой,

Злаченый бубенец тебе в награду дам.

* * *

Мой свет, есть у тебя отец и мать? Иль нет?

А братец старший есть? — хочу я знать. — Иль нет?

Ты сладкий поцелуй дала мне на балконе,

Об этом будешь ли ты вспоминать? Иль нет?

* * *

Девчонка, тьма юнцов тебе бежит вослед,

Все влюблены в тебя, тобой пленен весь свет,

Как яхонты твои уста, а брови — змейки,

Твой лик сама краса, и вся ты самоцвет.

* * *

Если боль моя останется со мной,

Я боюсь, что жизнь расстанется со мной,

Если боль мою поведаю утесам,

Бехистунская скала[30] подымет вой.

* * *

Покуда живем, дорогая, мы можем вполне

Быть вроде светильника и мотылька на огне,

Один из нас будет подобен Мусе[31] в час намаза,

Второй же — совсем как метельщик в дрянной чайхане.

* * *

Сидеть бы рядом, взять бумагу в руки,

Калам бы взять, писать бы без докуки.

Калам сломался, вихрь унес листок,

Неужто мы дошли до строк разлуки!

* * *

Снег лежит на горе, над обрывом, на самом краю,

За страданья любимой кровавые слезы пролью,

Я совсем как старик, непослушны мне руки и ноги,

Так разлука состарила тело и душу мою.

* * *

В степи, слыхать, уже весна давно,

Как от тюльпанов, от крови красно,

Скажите матери моей родимой:

Сарбаз[32] один, а недругов полно.

* * *

Глаза любимой — звезды среди тьмы,

Как будто закупила воз сурьмы,

Две жизни получу я