— Это же мистер Брюзгнер, — еле слышно прошептала Сабрина.

Старик был красно-лилового цвета, и его одутловатое лицо казалось изможденным.

— Он… он мертв…

— О господи, какой ужас! — заплакала Дафна.

— Кто же это мог сделать? — изумилась Сабрина.

— Может, вон тот… — сказала младшая сестра, указывая пальцем куда-то в конец класса.

Сабрина обернулась и увидела на классной доске ужасный, но уже знакомый им знак: будто кто-то окунул руку в банку с краской и приложил ее к доске. Отпечаток ладони был ярко-красного цвета.

Дверь школы резко распахнулась, и в нее важно, высоко задрав голову, вошел темноволосый мужчина в костюме с фиолетовым отливом. Он с высокомерным видом шествовал по залитому солнцем холлу, а за ним следовали странный коротышка и невероятно толстый полицейский. Сабрина, увидев их, чуть не застонала: мэр Шарманьяк был не из числа тех, к кому она хорошо относилась.

Кое-кто считал мэра просто заурядным политиком, но Сабрина-то знала, что на самом деле это не так. Это же был прекрасный принц — упорный, преодолевающий все препятствия романтический герой целой дюжины сказок. Правда, по собственному опыту Сабрина знала и другое: прекрасным было лишь его имя — Шарманьяк, происходящее от слова «шарм», то есть очарование. Мэр мог быть ужасно грубым, несносным, вечно изображал из себя всезнайку. А еще он очень пренебрежительно относился к ее семье. Короче, Гриммов он терпеть не мог.

За мэром, отчаянно стараясь не отстать, семенил его вечный спутник Семерка. Когда-то он был одним из семи гномов, а теперь подвизался у Шарманьяка в качестве личного шофера, секретаря и в общем-то мальчика для битья. За ним шел шериф Свинсон, тоже старавшийся не отставать и одновременно не потерять брюки, которые он подтягивал на каждом шагу.

— Так, давайте еще раз разберем всё, что нам известно, — не оборачиваясь, снисходительно сказал мэр, обращаясь к своим спутникам. — Кто из нас будет говорить?

— Конечно вы, — в один голос ответили Свинсон и Семерка.

— А почему?

— Потому что мы тупицы.

— Ну вот видите, как всё просто.

— А если я замечу что-нибудь подозрительное? — стал спорить Свинсон. — Шериф я всё же или нет?

Шарманьяк резко остановился и, развернувшись на каблуках к ним лицом, спросил:

— Вы вынуждаете меня надеть на кого-то шутовской колпак? Похоже, кое-кто очень хотел бы его поносить.

— Только не я, — сказал Семерка.

Шериф нахмурился и лишь покачал головой.

— Прекрасно, — отрезал мэр Шарманьяк. Глубоко вздохнув, он поглядел на потолок так, будто сверху кто-то за ним следил, и продолжил: — Так, успокоились, перестали злиться и бояться. Мы — великий мэр. Улыбочку…

Улыбка действительно вдруг озарила его лицо, и он вновь энергично зашагал по коридору. Мэр был большим специалистом по части фальшивых, зато во весь рот улыбок. Однако когда он заметил Сабрину с Дафной, его улыбка тут же исчезла.

— А эти что здесь делают? — простонал мэр.

— Они нашли тело, — объяснил шериф.

— Сестры Гримм обнаружили тело, а мне об этом никто, как всегда, ничего не сказал?

— Вы же приказали нам молчать, — стал оправдываться Семерка.

Мэр, закусив нижнюю губу, пробормотал такие ужасные ругательства, какие Сабрине еще не приходилось слышать. Потом он сунул руку в карман, достал оттуда сложенный бумажный лист и протянул его Семерке, который, лишь взглянув на него, сразу нахмурился. Развернув лист, оказавшийся треугольным колпаком, гном надел его на голову. Спереди большими черными буквами было написано: «ДУРАК», Семерка, красный от унижения, уставился в пол.

— Привет, мэр, — весело поздоровалась Дафна.

Пусть Шарманьяк и считал Гриммов своими заклятыми врагами, но Дафна была к нему неравнодушна. Мэр ведь не только помог им справиться с Джеком — Победителем великанов, куда важнее в ее глазах было то, что он по-доброму обошелся с Эльвисом, когда ее любимого дога ранили. С той поры девочка была убеждена, что где-то в глубине души мэр Шарманьяк был хорошим малым.

— Шериф, подготовьте новый закон: если дети не могут не путаться под ногами, им самое место в тюрьме, — процедил мэр сквозь зубы.

— Какой вы смешно-ой, — сказала Дафна, радостно улыбаясь и глядя ему прямо в глаза.

Ухватив мэра за галстук, она пригнула его к себе и… чмокнула в нос. Гневное лицо мэра вдруг стало смущенным, и он даже отпрянул от девочки, будто прикоснулся к раскаленной печке.

Директор Гамельн мчался по коридору навстречу мэру.

— Господа, это ужасная трагедия. Я хочу, чтобы вы, мэр, и вы, шериф, знали: администрация школы будет сотрудничать с вами, мы сделаем всё, что в наших силах.

Шарманьяк улыбнулся и энергично пожал директору руку.

— Ценю это, Дудочник. Мы постараемся докопаться до истины как можно скорее и перестанем беспокоить вас, — сказал он. — Я полагаю, в школе больше никого нет? Ну, кроме этих. — Он небрежно махнул рукой в сторону сестер, будто пытался отогнать назойливых мух.

— Вы хотите сказать — детей? — спросил директор. — Нет-нет, это случилось в конце дня, когда почти все уже разошлись по домам.

— Шериф, пойдемте посмотрим. — Шарманьяк показал на дверь класса мистера Брюзгнера.

Мэр и шериф попытались одновременно войти в комнату и конечно же застряли в дверном проеме. Протискиваясь, они толкались и извивались всем телом до тех пор, пока Семерка не впихнул их в класс.

— Я думал, такие шутки остались у нас в прошлом, — сказал мистер Шарманьяк, одаряя присутствующих дежурной улыбкой.

Свинсон же, бормоча извинения, достал из кармана маленькую фотокамеру и сделал снимки места преступления и жуткого тела мистера Брюзгнера.

— Его обнаружили через десять минут после того, как прозвенел последний звонок, — сказал директор Гамельн.

— Понятно, — сказал Шарманьяк, отдирая какое-то липкое вещество от парты.

Шериф подошел к телу поближе, чтобы сделать несколько снимков крупным планом, и отлепил от лица мистера Брюзгнера клочья этого странного вещества.

— Из него будто всю кровь выкачали, — сказал он.

— Может, это вампир! — воскликнула Дафна.

— Какой еще вампир? Вампиров не бывает, — проворчал Шарманьяк.

«А я вот раньше думала, что не бывает таких, как вы, мэр», — подумала Сабрина.

— Шериф, у вас есть соображения, что, собственно, произошло? — спросил директор.

— Ну, — начал Свинсон, убирая фотокамеру, — я бы рискнул предположить, что…

— Это всё пауки, — перебил его Шарманьяк. — Видите, сколько паутины? Его убили пауки. Их здесь не одна сотня побывала. Похоже, они проникли через окно.