Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Громовая поступь оглушает.
Краткий миг – и вынесен приговор.
- Я тебя забираю на ночь, - резко выдает Зверь.
Глава 9
Даже смотреть на него страшно. Боязно глаза поднять и взглянуть прямо вперед. Дрожь по телу пробегает, оторопь берет.
А может, он не ко мне обращается? Может, это ошибка какая-то? Или дурацкая шутка? Странный розыгрыш? Может, это Колян все подстроил? Знает же мое отношение к себе, вот и решил подговорить дружка, злобно постебаться. Одна версия безумнее другой.
Но так ведь не бывает. В реальности – не бывает. Никто не может просто подойти и забрать приглянувшуюся женщину на ночь. Без ее согласия. Без одобрения.
Это не предложение и не вопрос. Скупая констатация свершившегося факта. Что захочу, то и возьму. Точка. Никто не остановит и не помешает.
- Эй, она не какая-нибудь… - начинает говорить Миша и осекается, угрожающе сжимает кулаки, уверенно прибавляет: – Она со мной!
Зверь скалится. На мужа не смотрит, только на меня. Насквозь прожигает. Ему явно нет дела до прозвучавших слов. Любые фразы будут мимо.
Животное. Дикое и голодное. Первобытное. Необузданное. Неистовое.
От него такая сокрушительная сила исходит, что дух захватывает. Дышать трудно. Грудь металлические обручи враз сдавливают.
Кровь заливает мускулистые руки по локоть. Багровые капли смешиваются с каплями пота, стекают по широкой и мощной груди, контрастно расчерчивают рельефный торс. Железные мышцы напрягаются под гладкой загорелой кожей.
Красив как греческий бог. И также жесток.
- Знаю, тут хватает желающих, - заявляет мой супруг уверенным голосом, в котором все же прорезаются ноты волнения, а после усмехается и заключает: – Ты можешь выбрать любую другую девчонку.
Мне еще никогда так страшно не было. Ни в самые острые моменты безденежья, ни за самой тяжелой работой. Бывало, и пьяные мужики приставали, зажимали в темных углах, сыпали сальными шуточками, завлекали грязными предложениями. В тех забегаловках, где я работала, и на простую посудомойку существовал спрос. Могли и по заднице треснуть, и за бедро ухватить. Однако все те домогательства, пусть и настойчивые, как тень настоящей угрозы. Насмешка над правдой.
Такого острого и дикого ужаса я прежде не испытывала. Просто потому, что не встречала подобных мужчин. Безумных и одержимых, помешанных на безжалостном насилии.
Убийца. Он реально способен покалечить, а то и до смерти забить. В его глазах пылает жестокий приговор.
Ты моя. На эту ночь.
Выбор уже сделан.
Его глаза как раскаленные крючья. Душу в клочья раздирают. Продирают нутро насквозь. Лишают воли, пленяют в горящей клетке. Отсюда не выбраться, не сбежать.
Я виновата. Привлекла его внимание. Пялилась в том проклятом коридоре, застыла перед ним, как последняя идиотка. А потом во время боя отлипнуть не могла. Видно, это меня и сгубило, принял за начинающую «феечку». Еще не стягиваю трусы и не бросаю никому под ноги. Стесняюсь. Зато таращусь, как оголодавшая дура.
Застываю. Точно жертва перед палачом. Врастаю в стул. Удар. Не замечаю. Зато вижу, как Миша падает на пол, с грохотом растягивается возле нашего стола.
Кричу и вскакиваю с места. Бросаюсь к мужу, пытаюсь помочь, проверить пульс. Даже думать не желаю о вероятных последствиях. Громадный кулак кого угодно на тот свет отправит. Жутко представлять грядущее.
Меня затапливает липкий холод, пронизывает с мясом и до костей, выворачивает наизнанку, впивается жадными когтями, рвет на части, на куски разрывает.
Этот удар как удар грома. Ужасающий. Разрушительный.
Сердце содрогается при виде безвольно распластавшегося супруга. Соляная кислота вмиг пропитывает жилы. Живот скручивает болезненная судорога.
Да как же так? Почему никто не вмешается? Почему?! Нужен врач. Нужно…
Горячие пальцы смыкаются на моей талии, берут в жесткий захват. Здоровенные руки отрывают от земли, будто пушинку подхватывают, забрасывают на громадное плечо. Как трофей. Как выигрыш. Как личную собственность.
- Нет! Пусти! – ору как чокнутая, стучу кулаками по широченной спине. – Отпусти!
Бесполезно. Даже не дергается. Ему наплевать на сопротивление. Вряд ли он вообще замечает мой отказ. Никак не реагирует.
- Нет! – продолжаю истошно вопить. – Нет! Помогите!
Как будто это поможет.
Зрители хохочут. Подбадривают Зверя возгласами.
- Дрючь эту сучку до рассвета! Отжарь малышку до хрустящей корочки! – похабщина несется со всех сторон. – Сладкая конфетка, у нее и щели сладкие, грех не отыметь по полной! Вперед! Выдери ее за всех нас! Давай, не жалей! Задай стерве по полной.
Я вырываюсь. Сопротивляюсь как могу. Отчаянно и лихорадочно.
Отвратительный гогот. Площадная брань. Сальные остроты. Улюлюкающая толпа кажется частью плохого сна. Сейчас я очнусь, и все закончится.
Так не бывает. Нет, нет. Пожалуйста, прошу. Нет. Я умоляю.
- Хватит! – закашливаюсь, голос от воплей срываю. – Отпусти! Стой!
А Миша как? Находясь вниз головой, ничего не способна толком разглядеть. Переброшена точно тряпичная кукла.
Господи. Только бы мой супруг был в порядке. Только бы ничего серьезного не случилось. Он очнется. Он обязательно…
Полутемный коридор. Лестница наверх. На первый этаж. Поворот. Еще одна лестница. Пробую запомнить дорогу. На всякий случай. Хотя поможет ли это?
Щелкает замок. Грохочет дверь. А мое сердце пропускает удар.
Вот и насмотрелась на бой без правил. Вот и поболела за чемпиона. Доигралась. Лучше бы никого не разглядывала. Не навлекала беду.
Черт. Но это же не повод? Я же ничего не говорила. Я не просила этого. Я не соглашалась. Ха. А кому требуется мое разрешение?
Зверь усаживает меня на кушетку. Толчки крови оглушают. Все внутри холодеет и обрывается, раскалывается на тысячи ледяных осколков, продирает до открытых, незаживающих ран.
Оглядываюсь в напрасном поиске выхода. Оцениваю обстановку, пробую успокоить нервы, сосредоточиться.
Довольно просторная комната. Здесь по разные стороны подвешены к потолку две боксерские груши.
