Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, тогда объясни, как ты влюбился в меня всего за два дня? И если мы родственные души, то почему я не влюбилась в тебя? — Она останавливается и ждет моего ответа.
— Большую часть времени ты провела взаперти в старом доме. Я же весь день искал тебя. Читал наши любовные письма, копался в твоем телефоне, читал дневники. Когда я нашел тебя, то уже чувствовал, будто мы знакомы. Пока я читал записи из нашего прошлого, то снова ощутил себя связанным с тобой, словно вернулась часть моих былых чувств. Для тебя же я был практически незнакомцем.
И снова мы сидим, думаем. Пытаемся представить возможность, что в этом есть какая-то логика.
— Значит, ты предполагаешь… что мы были родственными душами. Но затем внешние факторы уничтожили наши личности и мы перестали любить друг друга?
— Да. Возможно. Думаю, что да.
— И это будет продолжаться, пока мы не вернем все обратно?
Я пожимаю плечами, поскольку не чувствую никакой уверенности. Это просто теория. Но пока она самая логичная из всех других наших объяснений.
Пять минут никто из нас не говорит ни слова. Наконец Чарли ложится на кровать и тяжко вздыхает.
— Знаешь, что это значит?
— Нет.
Она приподнимается на локтях и смотрит на меня.
— Если это правда… у тебя есть всего тридцать шесть часов, чтобы снова влюбить меня в себя.
Не знаю, на верном ли мы пути или остаток времени еще больше заведем себя в тупик, но я улыбаюсь, поскольку готов пожертвовать следующими тридцатью шестью часами. Подхожу к кровати и опускаюсь рядом с Чарли. Мы оба смотрим в потолок, затем я говорю:
— Что ж, малышка Чарли. Пора начинать.
Она закрывает рукой глаза и стонет.
— Я плохо тебя знаю, но могу точно сказать, что ты получаешь от этого удовольствие.
Я улыбаюсь, ведь она права.
— Уже поздно. Нужно попытаться поспать, поскольку завтра твое сердечко будет усиленно работать.
Я ставлю будильник на шесть утра, чтобы мы проснулись и убрались из дома до пробуждения родителей. Чарли ложится у стены и засыпает в считаные минуты. Я же вряд ли засну в ближайшее время, потому достаю из рюкзака один из ее дневников и решаю прочесть какую-нибудь запись.
Сайлас сумасшедший.
В смысле… действительно сумасшедший. Но, боже, до чего же с ним весело! Он заставил меня участвовать в игре под названием «Сайлас говорит». То же самое, что «Саймон говорит», но… только с Сайласом. Неважно. Он куда круче Саймона.
Сегодня мы гуляли по Бурбон-стрит, и на улице стало до того жарко, что мы были потными и несчастными. Наши друзья куда-то ушли, до встречи оставался целый час. Из нас с Сайласом именно я являюсь нытиком, но сегодня даже он начал жаловаться из-за жары.
В общем, мы проходили мимо парня на стуле, который выкрасился в серебряную краску, как робот. Возле него стояла табличка: «Задайте мне вопрос. Получите честный ответ. Всего 25 центов».
Сайлас дал мне мелочь, и я опустила ее в ведерце.
— В чем смысл жизни? — спросила я серебряного человека.
Он напряженно повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. Затем ответил механическим голосом:
— Зависит от жизни, чей смысл ты ищешь.
Я закатила глаза. Очередной шарлатан, разводящий на деньги туристов. Я уточнила вопрос, чтобы четвертак не пропал даром:
— Ладно. В чем смысл моей жизни?
Он неловко опустился со стула и согнулся под прямым углом. Затем достал своими серебристыми пальцами мой четвертак и вернул его мне в ладонь. Посмотрел на нас с Сайласом и улыбнулся.
— Ты, моя дорогая, уже обрела свой смысл. Теперь остается только… танцевать.
После чего этот парень пустился в пляс. И даже не в стиле робота. На его лице расплылась глуповатая улыбка, и он поднял руки, как балерина, танцуя, словно никто не смотрит.
Сайлас взял меня за ладони и спародировал механический голос:
— Потанцуй. Со. Мной.
Он потянул меня танцевать на улице, но я воспротивилась. Вот уж нет! Какой стыд! Я попыталась отстраниться, но он обхватил меня руками и прижался губами к уху. Он знает, что я это обожаю, так не честно!
— Сайлас говорит танцуй, — прошептал он.
Не знаю, что я такого в нем увидела в этот момент. Может, дело в том, что ему действительно было плевать на мимо проходящих зрителей, или в том, как он говорил со мной глупым механическим голосом. Что бы это ни было, я уверена, что влюбилась в него сегодня.
Снова. Уже в десятый раз.
И я прислушалась к его словам. Мы танцевали. И знаешь что? Было весело. Очень. Мы танцевали по всей площади, даже когда друзья наконец нашли нас. Мы были мокрые от пота и совсем выбились из сил. Если бы я смотрела на нас со стороны, то наверняка была бы той девчушкой, которая морщила нос и бормотала: «Мерзость».
Но я не та девчушка. И никогда не хочу ею быть. Я хочу провести остаток жизни, будучи той девушкой, которая танцует с Сайласом на улице.
Потому что он сумасшедший. Поэтому я люблю его.
Я закрываю дневник. Неужели это действительно происходило? Мне хочется читать дальше, но боюсь, что смогу натолкнуться на записи тех событий, которые мне не хочется вспоминать.
Кладу дневник на тумбочку и перекатываюсь, чтобы обнять Чарли. Когда мы проснемся, у нас останется всего один день. Я хочу, чтобы она смогла забыть обо всем, что происходило между нами, и полностью сосредоточиться на мне и нашей связи.
Зная Чарли, это будет трудно. Понадобятся сумасшедшие способности, чтобы справиться с таким заданием.
К счастью… я сумасшедший. Поэтому она меня и полюбила!
— Ладно, и что конкретно ты задумал? — спрашиваю я по дороге к машине. — Будем плавать в лодке по протоке, пока мелкие зверушки будут петь «Поцелуй девушку»?[1]
— Не умничай, — улыбается Сайлас. Затем, когда мы почти доходим до автомобиля, он тянет меня за руку. — Шарлиз, — парень смотрит на мои губы, затем в глаза. — Если ты дашь небольшой шанс, я сделаю так, что ты в меня влюбишься.
Прочищаю горло и пытаюсь не отвернуться, хоть и хочется.
— Ну… начало положено неплохое.
Он смеется. До чего же мне неловко! Не знаю, что с собой делать, потому притворяюсь, что чихаю. Сайлас даже не говорит мне «будь здорова». Просто улыбается, будто знает, что я всего лишь делаю вид.
