— Почему они живут в моем доме? Ты отдал его им?

От данного вопроса его лицо загорается красным. Челюсть напрягается, а глазки бегают в разные стороны. Отец тихо отвечает, чтобы только я могла его услышать:

— Эта женщина была моей клиенткой, Чарли. И ошибкой. Я порвал с ней много лет назад, за месяц до того, как она узнала о беременности. Мы пришли к общему соглашению, что я буду принимать финансовое участие в жизни ребенка, но не более. Так было лучше для всех.

— Значит, ты купил ее молчание?

— Чарли… я совершил ошибку. Поверь, я уже за нее поплатился. Она использовала все деньги, которые я ей присылал, чтобы выкупить наш дом на аукционе. Просто чтобы позлить меня.

А она мстительная… И, возможно, немного сумасшедшая. И в этом виноват отец!

Господи. Моя жизнь становится все хуже и хуже!

— Ты действительно сделал то, в чем тебя обвинили? Раз мы тут откровенничаем, мне кажется, у меня есть право знать.

Он оглядывает комнату на случай если кто-то подслушивает.

— С чего вдруг столько вопросов? — шепчет он. — Это на тебя не похоже.

— Мне семнадцать. Я меняюсь.

Ну и папочка… Мне хочется закатить глаза, но сначала надо добиться ответов.

— Это Кларк тебя подговорил? — спрашивает он, выражая негодование как словами, так и лицом. — Ты снова встречаешься с Сайласом?

Он пытается перевести стрелки на меня, но этот номер не пройдет.

— Да, папуля, — мило улыбаюсь я. — Я снова с Сайласом. Мы влюблены и очень счастливы. Спасибо, что поинтересовался.

На его висках взбухают вены. Руки гневно сжимаются в кулаки.

— Чарли, ты же знаешь мое мнение по этому поводу.

Его реакция меня задевает. Я встаю, стул громко скользит по полу.

— Дай-ка мне сказать, что я думаю по этому поводу, папа, — делаю шаг от стола и тычу в него пальцем. — Ты многим испортил жизнь. Думал, деньгами можно откупиться от ответственности. Твои решения довели мою мать до алкоголизма. Ты оставил собственных дочерей ни с чем, даже без хорошего примера для подражания. Это не говоря о людях из твоей компании, у которых ты украл деньги. При этом ты винишь кого угодно, кроме себя. Потому что ты — жалкий человек. И еще более жалкий отец! Я плохо знаю Чарли и Джанет, но, думаю, они заслуживают лучшего.

Я разворачиваюсь и ухожу, кинув лишь напоследок:

— Прощай, Бретт! Счастливо оставаться!

Я сижу на капоте машины, прислонившись к лобовому стеклу, и делаю записи о новых событиях, как вдруг появляется она. Чарли провела в тюрьме больше часа, потому я прислушался к ее совету и вернулся, чтобы понаблюдать за нашими братом и сестрой. Увидев ее, тут же выпрямляюсь. Не спрашиваю, узнала ли она что-нибудь; просто жду, пока девушка что-нибудь скажет первая. Но у нее такой вид, словно ей не до разговоров.

Чарли идет прямиком к нам. Быстро встречается со мной взглядом. Я наблюдаю, как она шагает к задней части машины, а потом обратно. И опять к багажнику. И снова к капоту. Ее руки сжаты в кулаки. Джанет открывает дверь и выходит из машины.

— И что же сказал наш самый лучший заключенный-папочка в мире?

Чарли резко останавливается.

— Ты знала о Коре?

Джанет качает головой.

— О ком? Кто такая Кора?

— О Креветке! — кричит она. — Ты знала, что он ее отец?

Джанет широко открывает рот, а я слезаю с капота.

— Погоди, что?! — спрашиваю я, подходя к Чарли.

Она трет руками лицо, затем сжимает пальцы и медленно вдыхает.

— Сайлас, похоже, ты был прав. Это не сон.

Из нее так и сочится страх. Страх, который не проявлял себя с тех пор, как она в очередной раз потеряла память пару часов назад. Наконец до нее начало доходить.

Я делаю осторожный шаг в ее сторону и протягиваю руку.

— Чарли, все хорошо. Мы со всем разберемся.

Она быстро отходит и качает головой.

— А что, если нет? Что, если это будет происходить опять и опять? — Она снова начинает мерить шагами парковку, сложив руки за головой. — Что, если это будет продолжаться до самой смерти?! — Ее грудь быстро вздымается от участившегося дыхания.

— Да что с тобой? — спрашивает Джанет и поворачивается ко мне. — Я чего-то не знаю?

Лэндон подходит ближе, и я обращаюсь к нему:

— Я немного прогуляюсь с Чарли. Можешь пока объяснить Джанет, что с нами случилось?

Он поджимает губы и кивает.

— Да. Но она подумает, что мы лжем.

Я хватаю Чарли за руку и веду за собой. По щекам девушки стекают слезы, но она гневно их вытирает.

— Он вел двойную жизнь. Как он мог так с ней поступить?

— С кем? — спрашиваю я. — С Джанет?

Чарли замирает.

— Нет, не с Джанет. И не с Чарли. И не с нашей мамой. С Корой. Как он мог знать о существовании еще одного ребенка и отказаться от него? Он ужасный человек, Сайлас! Как Чарли этого не видела?

Она волнуется за Креветку? Девочку, которая помогала держать ее взаперти целый день?

— Сделай глубокий вдох, — советую я, хватая ее за плечи и заставляя посмотреть на меня. — Вряд ли ты знала об этой его стороне. С тобой он был хорошим отцом. Ты любила того, кем он притворялся. И ты не можешь жалеть эту девочку, Чарли. Она помогала своей матери похитить тебя.

Чарли яростно качает головой.

— Они не причиняли мне вреда. Это было понятно по моему письму. Да, она была грубой, но ведь это я вломилась в их дом! Должно быть, я последовала за ней в тот вечер, когда не села в такси. Она думала, что я на наркотиках, так как ничего не помнила, и не мне ее винить! А потом я снова все забыла, и она, наверное, запаниковала. — Чарли резко выдыхает и умолкает на секунду. Когда она поднимает на меня взгляд, вид у нее уже более спокойный. Поджимает губы и облизывает их. — Не думаю, что она имеет какое-то отношение к происходящему. Она просто сумасшедшая и злобная женщина, которая ненавидит моего отца и, вероятно, хотела отомстить за то, как я относилась к ее дочери. Но это мы загнали их в угол. Все это время мы косо смотрели на других людей, пытались свалить всю вину на них. Но что, если… Что, если мы сами виноваты?

Я отпускаю ее. Чарли садится на обочину и хватается руками за голову. Мы ни за что не могли поступить так друг с другом намеренно.

— Не думаю, что это возможно, — говорю я, присаживаясь рядом. — Как бы мы это сделали? Как два человека могут одновременно все забыть? Это свыше наших возможностей.

— Если это свыше нас, тогда и свыше моего папы. И Коры. И ее матери. И моей мамы. И твоих родителей. Если мы на это не способны, то и другие вряд ли.