Он опять покачал головой.

— Поздно. Через несколько часов мне нужно опять быть на работе. Нам обоим не мешает немного поспать. — Он протянул ей руку.

— Вероятно, ты прав, — вздохнув, она поднялась. Ее глаза смотрели грустно и Смущенно.

Клинт хотел отнять руку, но Элис крепко держала ее. Она, не мигая, смотрела на уродливые красные рубцы от ожогов.

— Что ты там разглядываешь? — буркнул он. Вырвал руку и сунул в карман.

— Что бы ты ни сделал, Клинт, я уверена, что у тебя были на то причины. — Она с любовью смотрела на него. — Ты хороший человек.

Ее доверие терзало сердце.

— Спокойной ночи, Элис.

Рабочий день близился к концу. Клинт потянулся. Ныли спина и руки — он девять часов вкалывал без передышки, надеясь обрести ясную голову. Но сегодня ничего не получалось.

Мысли все время возвращались к Элис. Главное, он никак не мог забыть то, что она сказала.

Ты хороший человек, Клинт.

Он горько усмехнулся. Если б она знала!

Еще чуть-чуть, и ты влюбишься в нее. Уже давно ни одна мысль так не пугала его. Ситуация становится опасной.

Он огляделся. Раз стены заделаны и вставлены окна, он может съехать от Элис и ночевать здесь. А как только починят грузовик, он навеки покинет Флэтвиль.

— Эй, Клинт! Тебя к телефону. Элис, — один из рабочих поманил его рукой.

Он хмуро поплелся к аппарату. Со вчерашней ночи он ее не видел.

— Да?

— Слава Богу, что ты там. — Она говорила, задыхаясь.

Откуда-то слышался крик Ханны. Его сердце сжалось от страха.

— Что случилось?

— Ханна играла на поленнице и упала. По-моему, ногу сломала. Мы в больнице и ждем врача.

— Я сейчас приеду.

Он повесил трубку. Рабочие вопросительно смотрели на него.

— С Ханной несчастный случай. Кто может отвезти меня в больницу? Я отработаю потом.

Через десять минут Клинт входил в больницу. Внутри у него все сжалось от леденящего ужаса.

Больницы он ненавидел. Запах, пластиковые стулья, нервные люди — все так жутко и знакомо. Последний раз он был в больнице, когда умерли два человека, которых он любил больше всего на свете. Он сглотнул комок. Нет, сейчас он не имеет права думать о прошлом. Он должен отыскать Ханну и Элис.

Он обнаружил их в маленьком приемном покое. Ханна уже не плакала, но ее личико было бледным и страдальческим.

— Привет, Ханна. Как дела?

— Клинт… — Она засопела и потянулась к нему.

Элис стояла по другую сторону кровати, бледная как мел, и держала Ханну за руку.

— Слава Богу, что ты здесь.

Он успокаивающе положил руку ей на плечо. Она не должна заметить, что у него поджилки трясутся. Он нагнулся к Ханне и ласково погладил ее по волосам.

— Что стряслось, моя умница?

Две крупные слезинки покатились по ее щечкам.

— Я сделала больно моей ножке…

— Давай посмотрим. — Нога покраснела и отекла. Он попытался улыбнуться. — Сейчас придет доктор и полечит твою ножку.

— Мне больно, Клинт.

Сердце разрывалось. Такая маленькая — и уже должна страдать.

Тут вошли молодой врач и медсестра.

— Твоя мама может здесь побыть, пока я осмотрю тебя.

— И папа тоже, — добавила медсестра. Ханна наморщила лобик.

— У меня нет папы, а Клинт пусть останется.

Через несколько часов Клинт нес смертельно усталую Ханну по лестнице. Элис поднималась следом. Ханна сломала берцовую кость, и теперь ей не меньше месяца предстоит проходить в гипсе.

Она прижималась к Клинту, как к надежному защитнику.

Клинт чуть не рассмеялся. Как она ошибается! Стоило ему появиться в больнице, и девочка прямо вцепилась в него. И почему только?

Ему вдруг стало страшно. После той трагедии четыре года назад, когда комната его дочери выгорела дотла, он не переступал порог детской. Он замешкался перед дверью. Но потом глубоко вздохнул, расправил плечи и занес Ханну внутрь.

К его удивлению, тяжелые воспоминания отступили. В этой с любовью обустроенной комнатке просто не было места для старого горя.

Клинт осторожно посадил малышку на кровать.

— Готово дело.

— Ты ее подержишь, пока я ее переодену? — спросила Элис.

— Конечно.

— Вот, мое солнышко. А теперь ложись. — Элис взбила подушки и мягко опустила дочку на постель. Потом осторожно присела на краешек кровати.

Клинт почувствовал себя лишним. Ханна и Элис — семья. Они принадлежат друг другу. Даже пес принадлежит им. Но не он. У него больше никогда не будет семьи.

— Клинт? — услышал он сонный голосок.

Он поймал маленькую ручку.

— Что, моя умница?

— Ты меня поцелуешь со спокойной ночью?

— Обязательно. — Он нежно поцеловал ее в щечку. — Спокойной ночи! — и осторожно расправил одеяло.

— Я тебя люблю, мое солнышко, — промурлыкала Элис, выключая свет.

— Я тоже тебя люблю, мамочка. И тебя, Клинт.

Я тебя люблю! Эти слова угодили ему в самое сердце. Он выскочил в коридор, чтобы никто не заметил его увлажнившихся глаз.

Все! Он сейчас же уложит свои вещи и завтра заберет их с собой на работу. А потом…

Элис глубоко вздохнула.

— Сегодня был самый длинный день в моей жизни. Спасибо, Клинт. Даже не знаю, что бы я без тебя делала.

Он отвернулся. Если бы она только знала, насколько для него был тяжел этот день.

— Не стоит благодарности.

— Напротив. Только подумаю, как все могло бы быть иначе…

Она все еще дрожала. Он обнял ее, чтобы успокоить

— Теперь все хорошо.

Она положила голову ему на грудь.

— Знаю. Но я так перепугалась.

Ее близость заставляла его забыть о своих горестях

— Знаешь, что нам обоим не помешает? Пропустить по хорошему глотку.

— У меня есть только древний бренди. Еще от тетушки Фионы.

Чуть позже они сидели за кухонным столом и пробовали дорогой напиток.

— Мне кажется, я постарела на десять лет. — Отчаяние и чувство вины были написаны на лице Элис.

— Ты ни в чем не виновата.

— Я разрешила играть ей на поленнице.

— А кто складывал дрова? Может, это как раз моя вина.