– Я ему орден дружбы Земли коллекционный подарил, – объяснил я, прикрыв микрофон ладошкой. – Милашка! Включи парочку проблесковых огней и на самом малом вперед. У ребят аллергия на быстродвижущиеся цели. Обстреляют с перепугу.

Боевая техника сил быстрой обороны неторопливо расползлась по краям проспекта, образовав узкий коридор. Только, только чтобы Милашке протиснуться.

Спецмашина подразделения "000" медленно, я бы сказал, с чувством собственного самосохранения, практически соприкасаясь с бортами танкообразной техники, поползла по узкому проходу. Чтобы не нервировать зря бронетанковые экипажи Милашка ограничилась одним красным, и одним синим маячком. Сирену от греха подальше не включала. А на задних плафонах высветила треугольный знак "Осторожно! Дети!"

Для большей безопасности я высунулся из верхней башни и отдал честь. Парни за много лет мира и безделья соскучились по делу, и малейшее к ним неуважение вызвало бы шквальный огонь со всех стволов в сторону наглеца. Потом, конечно, разберутся, кто виноват, кто не сдержался, у кого палец зачесался. Но нам от этого веселее не станет. Милашка хоть и крепкая машина, но единый залп из тысячи стволов прибывших на парад, наверняка попортит верхний слой краски. А это значит, что очередные выходные нам с командой придется провести с кисточками в руках. Неинтересно.

Миновав бронетанковые войска быстрой обороны, Милашка чуть прибавила ход. Следом за танкообразной техникой гадила на пластик стратегическая кавалерия. Она хоть и наглая, но под гусеницы самой современной машины в мире лезть не захотела. Краповые пилотки, лихо помахивая электрокнутами, отгоняли от Милашки чудо современной военной мысли. Особо легкую повозку, запряженную десятком откормленных тяжеловозов. На повозке был установлен секретный аппарат, закрытый от посторонних глаз брезентом. Военнослужащие, рассевшиеся на повозке, пели :- "Эх секретный аппарат, да рас секретный аппарат. Наша гордость и краса. Российский секретный аппарат, все четыре десятка колес".

– Проходимость бешенная, – завистливо прошептала Милашка, выпуская автономную видеокамеру, чтобы сфотографироваться на память с русским чудом обороны.

Наконец, миновав мотоказаков с лазерными шашками наголо, мы уже на полной скорости проскочили стройные ряды заградительных отрядов, промчались мимо деревянного муляжа музея одной восковой фигуры, с муляжными членами правительства на муляжном балконе и, наконец, выехали из окружения.

– Пронесло, – выдохнул второй номер, до этого момента страшно переживавший, что стратегическая кавалерия порубает лазерными шашками колеса спецмашины. Зря волновался. Российские инженеры, создавшие покрышки для спецмашин подразделения "000", предусмотрели все возможные варианты и создали колеса по своей прочности в десятки раз превосходящие все любые другие резиновые изделия. Как любит говорить Директор, аналогов в мире нет и не предвидеться.

– Командор! – вышла на внутреннюю связь Милашка. – Через минуту прибываем.

– Благодарю за службу, – непонятно к чему кивнул я, встал с командирского сиденья и двинулся в сторону толкающегося у дверей пингвина. Появляться перед Директором и кабинетом Министров следовало исключительно в парадном мундире.

За оставшееся время я успел принять душ, побриться, отгладить мундир, подвесить три десятка самых достойных медалей и орденов, сложить в отдельную папочку грамоты и благодарственные письма, ослабить болты на погонах и дать напутствие притихшему экипажу в лице Боба.

Еще через полминуты я стоял перед дверью кабинета, на которой значилось, что в данном помещении работает никто иной, как "Глава Службы "000" собственной персоной. Ногами не стучать, дождаться вызова". Спиной я чувствовал сочувствующие взгляды взвода секретных секретарш. Плакать не плакали, но всхлипывали.

Над шлюзом дверей зажглась лампочка. Нет, не красная. Обыкновенна. Директор не любит показухи.

– Майор Сергеев по вашему приказу прибыл.

Толстый ковер заглушил печатный грохот поступи. Глаза строго вперед. Ладонь уткнута в отключенную связь-фуражку, из-под которой сочится нервный пот лучшего из командиров подразделения "000".

– К нам пожаловал пока что майор Сергеев, – многозначительно произнес человек в строгом оранжевом костюме, сидящий в дальнем от меня углу. Лицо было закрыто разворотом пластиковой газеты, но по голосу я узнал товарища, которого мы сняли с Восточной башни. С газетного разворота на мир взирало до боли знакомое улыбающееся лицо майора Сергеева в обнимку с радостным пингвином на фоне догорающих воздушных шаров.

– Майор Сергеев!…, – из-за крепкого дубового стола с чучелом бегемота вместо еженедельника приподнялся Директор. Строго посмотрел в мои невинные глаза. Перед ним, за длинным столом уткнулись в газеты ребята из кабинета министров. Все взахлеб читали о позорных похождениях экипажа спецмашины за номером тринадцать. По заинтересованным лицам было видно, что они мне жутко завидуют. Да, друзья, спасателем работать, это вам не штаны по кабинетам протирать. Романтика.

– Мы вызвали вас, майор, чтобы вы соизволили объяснить вот это.

Директор швырнул через весь стол газету. Я видел, как трудно и стыдно этому прекрасному человеку и не менее прекрасному начальнику. Может быть, если бы мы были с ним наедине, все обошлось простым мордобитием. И еще неизвестно, кто кого. Но сейчас, при такой аудитории Директор обязан блюсти Устав и все, что там записано.

– Вы читали это, майор Сергеев? – подал голос человек в дальнем кресле. Кто, кто? Сами должны догадаться, кто. Или не видели дивизионный эскорт у здания Службы?

– Зачем читать, если я лично присутствовал? – отчеканил я, преданно сверля глазами стеклянные бусинки глаз бегемота.

– Тем лучше, – человек в строгом оранжевом костюме встал. Кресло даже не заскрипело. Вот что значит выправка. Теперь я вижу его лицо. Точно, уши не подвели бывалого командира. Именно его спасли Боб и Герасим в свое время. Помнит ли он этот подвиг? Сам же мне орден на плечо прицеплял. В секретной обстановке, правда. Так бывает. Как подвиг совершишь настоящий, так ни одна газетенка заметки не нашлепает. А как шарики негодные сожжешь по ошибке, так вой на всю страну. – Значит вам не стоит объяснять, что вы своими действиями, майор Сергеев, чуть не ввергли в хаос всю нашу планету?

Зря мы ему ведро картошки отсыпали.

– Понимаю, – дернул я подбородком. – Воздушные шарики которые мы не со зла….

– Какие шарики? – человек с известной всему миру фамилией недоуменно смотрит на Директора, который бледнеет до цвета полинявшей под светом настольной лампы кожи бегемота. – Он что, не понимает? Я говорю об объявленной вами, майор Сергеев, войне против высокоразвитой расы гуманоидов из созвездия Рыбешек.

Припоминаю, как мы демонстрировали подлому журналисту огневую мощь Милашки. Кажется даже сбили парочку летающих тарелок. А чего они летают без разрешения в космическом пространстве России? Значит, не настолько высокоразвиты.

– Две тарелки не повод. И вообще, они на позывные не отвечали. Считаю, что мой экипаж действовал согласно инструкции, – шмыгаю я, понимая, что слова мои справедливы.