А Шипилова уже исследовала обратную сторону полотен. Холст почернел от времени, запылился. Прибит к дереву подрамника он был небольшими гвоздями с широкими шляпками – степлеров тогда не существовало. Кроме гвоздей, еще было дополнительное крепление проволокой, характерное для западноевропейских мастеров.

Цена на работы была немалой. Дама попросила десять тысяч евро, в среднем по две тысячи за полотно. Велесов для приличия спросил, возможен ли торг, и, услышав отрицательный ответ, отдал требуемую сумму наличными, которые заблаговременно обменял на дорожный чек.

Он очень устал и был так доволен нежданной удачей, что легко отдал бы и вдвое большие деньги.

– Когда вы заберете картины? – спросила Генриетта Карловна.

– Сейчас, – ответил Жорж. Никогда не следует переносить удачу на завтра, если ее можно схавать сегодня.

– Может, завтра утром? – спросила уставшая Шипилова. – Отель здесь есть, переночуем и заберем.

Жорж скривился, но, взглянув на утомленное лицо Евгении Николаевны, был вынужден согласиться – такого «инструмента» ему больше не найти.

За окном стемнело. Когда они, покинув гостеприимный дом, вышли на улицу, в ноздри пахнул чистый свежий воздух. Почти деревенский, не считая легкого выхлопа от проехавшей мимо машины.

«Искусствоведы» мгновенно добрались до крошечного, сложенного из темно-коричневого крупного кирпича отеля, в котором, как оказалось позже, было всего восемь комнат. Но это было позже, так как пока что отель был… закрыт! Пара окон горела – то есть постояльцы в нем существовали, – однако входная дверь была замкнута цифровым замком, и ни на стук, ни на звонок, ни одна живая душа не отозвалась.

Вот так номер!

Ехать куда-то еще, удаляясь от завтрашней цели, не хотелось. Да и усталость давала о себе знать.

На поднятый ими легкий шум завернул случайный прохожий. К счастью, как оказалось, в маленькой деревне случайных прохожих не бывает. Он, конечно, знал хозяйку отеля, позвонил ей с мобильного, и та прибыла буквально через десять минут. На велосипеде.

Пока хозяйка ходила в отдельно расположенную подсобку за бельем для путешественников, Велесов и Шипилова сидели за деревянным столом во дворе. Нежились в удобных креслах, попивая сладкое сливовое вино, любезно предложенное им.

В воздухе пахло цветами и недавно прошедшим дождем. Вечерний полумрак то тут, то там стремительно рассекали летучие мыши.

И вдруг Жорж увидел то, что ему еще не приходилось наблюдать вживую. На конек невысокой крыши, прямо под мощный фонарь, из темноты бесшумно, как в мультфильме, опустилась сова. Глаза круглые, овальное большое тело, крючковатый нос. Села – и замерла.

Велесов, не отрываясь, наблюдал за ней и все же прозевал момент взлета. Стремительного, но такого же бесшумного. Что-то поймала в воздухе и неторопливо удалилась с добычей в сторону леса.

«Прямо как я», – самодовольно подвел итог Велесов.

А тут и хозяйка появилась, держа в руках ворох чистейшего постельного белья и полотенец.

Что ж, сегодня они заработали отдых.

Место: Москва.

Время: почти три года после точки отсчета.

Ефим Аркадьевич проснулся вовремя, но решил не обращать на это внимания и снова слегка вздремнул.

А вот теперь он опаздывал уже прилично… И ладно бы просто на работу – начальство, как известно, не опаздывает. Но на пол-одиннадцатого была назначена встреча с серьезным потенциальным заказчиком, и это уже нехорошо.

Одним движением, не легким, но экономно-точным, Береславский запихнул нижнюю часть туловища в обширные штаны, вторым и третьим – верхнюю соответственно в рубаху и пиджак. Следующим движением, как он думал, будет закрытие входной двери с обратной стороны. Но не тут-то было.

Наташка прискакала из кухни и заверещала как резаная:

– Ты что, совсем плохой? Ты в этой рубахе третий день ходишь! А штаны? Ты посмотри на штаны!

Она так трещала, что Ефим Аркадьевич и в самом деле посмотрел на штаны. Ничего нового. Штаны как штаны. И всегда останутся штанами.

Последнюю фразу, как выяснилось, он, видно, по причине сверхстремительного пробуждения, пробормотал вслух. И она не осталась незамеченной.

– Штаны-то нормальные! Это ты ненормальный! Как во что-то влезешь, так по полгода. У тебя ж полный шкаф одежды, сам выбирал!

Вот это было уже лишнее. Ефим Аркадьевич терпеть не мог несправедливости в любых ее проявлениях.

– Я? – задохнулся он от гнева. – Сам?

Наташка подняла глаза и увидела, что ситуацию пора топить любовью. Подошла, обняла супруга за лобастую башку, нежно прижала к себе.

– Ну, почти сам, – почти честно сказала она. – Ну переоденься, пожалуйста! Ну что тебе стоит?

– А что тебе стоит с вечера повесить что считаешь нужным? Мне ж без разницы, в чем ходить! – Вулкан еще шипел, но вылетали уже не пламя и куски лавы, а пепел и зола.

– Я кино смотрела, ты же знаешь. Сериал был. – Наташка целенаправленно подставлялась под мужнину иронию, так как это разом превращало ее из семейного вампира в семейную жертву.

Ефим давно раскусил маленькие женские хитрости, но удержаться не смог:

– Ну и как, Катя его дождалась?

– Варя, милый. Ее зовут Варя. А Алексей ее ждет с гастролей.

– А Алексей дождался?

– Нет, она на гастролях сошлась с Петром.

– Какой ужас! – искренне развеселился супруг. – И что Алексей? Повесился? Или вернулся к Маше?

Это Наташке и было нужно. Теперь можно было спокойно обидеться и на фоне вышеозначенной обиды заставить супруга сменить непотребные одежды на более подобающие.

Она отвернулась и молча стала копошиться в шкафу.

Ефим, не любивший оставлять за спиной надутую супругу – хоть и понимал глубинную суть происходящего, – решил мириться.

– Ладно, переоденусь, – сказал он. – Только быстрее, а то у нас заказчик через полчаса подваливает.

– С червяками который? – спросила жена, не переставая перебирать тряпки. Она была в курсе рабочих будней их рекламного агентства – частенько забегала, особенно после того, как стала помогать благоверному в его бессмысленной, как ей до последнего воскресенья казалось, возне с картинами.

– Ну да, – подтвердил Ефим Аркадьевич, с пыхтением снимая брюки. Он выбился из утреннего ритма, и малейшая физическая нагрузка, с детства им нелюбимая, раздражала.

А Наташка уже демонстрировала результаты своих изысканий.

– Брюки – вот!

На диван шлепнулись дорогие штаны. Следом полетела модная рубаха, не требовавшая галстука – на «ошейник» Ефим Аркадьевич мог согласиться, только имея перед супругой уж очень серьезные провинности.