Естественно, костров на привале не разводили. При прохождении горного маршрута в этом необходимости нет. Даже у самого подполковника Камачо, несмотря на всю его функциональную подготовленность, от пота промокло нижнее белье, а о носильщиках и говорить было нечего.

Что же касается горячей пищи, то у группы были с собой армейские «сухие пайки», как называют это по-русски грузины и ингуши, из которых и состояла группа подполковника. Термохимическая упаковка при вскрытии сама разогревала то, что предстояло отправить в желудок. И всего за минуту. На костре же пришлось бы что-то готовить себе в течение часа, пуская дым в небо и привлекая внимание пограничников с той и с другой стороны.

От русла ручья на время привала отошли в сторону и устроились среди развалов крупных, в половину человеческого роста, камней, прикрывавших от взгляда с любой стороны.

Обязанности ответственного лица за безопасность подполковник всегда возлагал на Абали Гирмасолатовича. И Даккашев с этими обязанностями справлялся. Он и в этот раз выставил часового на самом верхнем камне. Тот сидел молча, неподвижный, как камень, и малозаметный, только головой иногда крутил в разные стороны, как горный орел, оглядывающий окрестности. Потом этого часового сменил первый, закончивший обедать, и занял точно такую же позу. Издали одетый, как и все, в камуфлированную форму, соответствующую местности, он на фоне камней был совершенно незаметен. Даккашев хорошо знал и объяснил это всем часовым, что неподвижного человека возможно увидеть только при прямом рассмотрении в момент движения. И потому часовые предпочитали неподвижные позы.

Сам Даккашев, проследив, чтобы все выполнили инструкцию, данную подполковником, то есть спрятали остатки еды и фольгированной упаковки под камни или, если это возможно, закопали в землю, подошел к Камачо и спросил:

– Будем ждать или пойдем навстречу?

– Если пойдем, рискуем на самой границе и встретиться, под носом у пограничников. А там всякие задержки опасны. Будем ждать здесь… – посмотрев на часы, ответил тот.

– Может, позвонить? – спросил Абали Гирмасолатович.

– А здесь есть связь?

– Спутниковые трубки.

– Что ж, звони…

На звонок к стеклянным дверям частной гостиницы вышел, судя по всему, не дежурный администратор, а двухметровый и основательно пузатый громила с внешностью дикого кроманьонца из школьного учебника. Скошенный лоб громилы и маленькие глазки пугали больше, чем, собственно, рост. Такого нужно ставить в охрану банков – ни один грабитель близко подойти не решится. Только кроманьонской дубины в его руке не оказалось, но поверх свитера была надета широкоременная подмышечная кобура, а из нее торчала рукоятка бесствольного травматического пистолета «Оса». Оружие против автомата с дистанции бессильное, тем не менее, достаточно серьезное и легко проламывающее самые крепкие ребра. Судя по всему, громила был охранником. Моргая мелкими, как бусинки, сонными глазками, он включил свет над крыльцом и растерялся, увидев бойцов группы захвата. Не каждому и не каждый день приходится сталкиваться с подобным.

Майор Лохматый мысленно отметил растерянность охранника и сразу подумал, что в приличных заведениях на крыльце устанавливают видеокамеру, чтобы наблюдать за теми, кто подходит к зданию, или хотя бы за машинами на стоянке следить, чтобы ни у кого «запаску» не украли. Здесь, видимо, на видеокамере решили сэкономить, вот и растерялись от неожиданности, не понимая, почему из-за двери охраннику в живот смотрят автоматные стволы. Причем сразу три, потому что в помощь капитану Лончакову с двух сторон выступило по бойцу. За пластиком шлемов лиц бойцов видно не было, но угроза обычно не столько от лиц исходит, сколько от стволов. А стволы смотрели серьезно и угрожающе.

Охранник оглянулся за спину, видимо, пытаясь найти поддержку, но там никого не было.

– Чего надо? – неожиданно высоким голосом, но громко, спросил он.

Капитан Лончаков развернул свое удостоверение и приложил к стеклу двери. Охранник наклонился, подслеповато сощурился и прочитал. Кажется, он мало что с перепугу понял, потому что снова спросил тем же голосом:

– Так чего надо-то?..

– Дверь открыть надо, – сказал Лончаков. – Номер с бабой, ванну, выпивку и постель… Но это в дополнение. Сначала дверь…

– Мест нет.

– Болтать в СИЗО будешь. Считаю до трех и стреляю в дверь. Учти, за твой счет восстанавливать придется. – Капитан решительно щелкнул предохранителем автомата, опуская его сразу на градацию автоматического огня. – Раз…

Счет «два» не понадобился. Громила торопливо снял запирающую перемычку, соединяющую створки дверей, и бойцы, распахнув створки, ручьем устремились внутрь, отодвинув его к стене между внутренними и наружными дверьми. Последними в гостиницу вошли майор Лохматый и старший лейтенант Супротивников.

Старший лейтенант сразу выхватил из подмышечной кобуры громилы травматический пистолет, посмотрел на внешне неуклюжее оружие и спросил:

– Лицензия есть?

– Конечно-конечно…

Верзила достал из заднего кармана брюк паспорт, вытащил из корочки обложки светло-голубой картонный листок, сложенный вдвое, и предъявил. Супротивников сверил номер на пистолете и в регистрационной графе лицензии и сунул «Осу» в руку охраннику.

– Молодец, что к оружию не прикасался. Тяжело тебя хоронить бы было. Сколько весишь-то? Наверное, центнера полтора?

– Сто сорок, – скромно признался верзила.

– Живи пока…

Супротивников прошел в гостиницу вслед за майором, уже скрывшимся за поворотом из коридора на лестницу. На стойке дежурного администратора, пожилой женщины с красным от испуга лицом, лежала раскрытая регистрационная книга.

– Не расстраивайся, мать, – обратился к ней старлей, – все будет аккуратно и красиво. Ничего ломать, надеюсь, не придется. А если придется, это не наша вина. Что лицо такое красное? Как у тебя давление?

– Гипертония… – тихо прошептала женщина.

– Да… На криз похоже. Таблетки есть?

– Адельфан.

– Выпей, мать. Если не поможет, вызывай «Скорую». А лучше сразу вызывай, метель в городе, они не скоро доберутся. Охрана, помоги женщине…

Группа захвата умела работать быстро, слаженно и эффективно. Без ненужной суеты, выполняя все действия по единственному каждому бойцу хорошо знакомому знаку командира. Зная, что преступники вооружены и тоже понимают, что им грозит в случае задержания и суда, поэтому просто так не сдадутся, действовали предельно жестко и энергично, стараясь не дать противнику возможности даже подумать. Первым шел, как и полагается командиру, капитан Лончаков. Шел твердо, но шагов его в коридоре слышно не было, и не только потому, что коридор покрывала ковровая дорожка, просто он умел так ходить, научился в силу своих специфических обязанностей. Около нужной двери на втором этаже остановился, сделал знак своим бойцам, чтобы те заняли позицию по обе стороны косяка, а сам отступил назад и с короткого разбега в полтора шага с разворотом корпуса на триста шестьдесят градусов, что называется, с «вертушки», ударил в дверь каблуком. Удар пришелся прямо над замком, и был таким мощным и резким, что мог бы покалечить человека, оказавшегося за дверью. Она, естественно, не выдержала и распахнулась, но, к счастью, за ней никого не было.