Премьер-министр закрывается с королевой наедине, чтобы объяснить ей, каково положение дел в данный момент, и высказать свои предположения относительно будущего. Королева не может ни защищать определенную политику, ни наложить на нее вето, но она может высказывать свое мнение, будучи вне партий и находясь над ними. Речь идет о советах скорее нравственных, чем политических, а ничто не может быть полезнее для главы правительства.

Надо учитывать, что это не простая формальность. Аудиенция продолжается больше часа, и премьер-министр очень заинтересован в том, чтобы полностью владеть информацией, содержащейся в его досье, в том, чтобы быть хорошо подготовленным к этой беседе. Как правило, премьер-министры всегда признавали, что Елизавета превосходно знала содержание документов, находившихся в папках; они также признавали тот факт, что у нее есть особый дар слушать и понимать. После этих аудиенций они выходили усталые, в изнеможении, «выжатые как лимон». Обычно премьер-министр передает личному секретарю королевы список тем, так сказать, стоящих на повестке дня, но частенько беседа сворачивает на иные, самые разнообразные общие темы.

Елизавета правила страной с десятью премьер-министрами: Уинстоном Черчиллем, Энтони Иденом, Гарольдом Макмилланом, Алеком Дуглас-Хоумом, Гарольдом Вильсоном, Эдвардом Хитом, Джеймсом Каллаганом, Маргарет Тэтчер, Джоном Мейджором и Тони Блэром.

От Уинстона Черчилля до Тони Блэра

Первым с нынешней королевой работал Уинстон Черчилль. 5 апреля 1955 года, когда она приняла его отставку, ей было двадцать восемь лет, а ему — восемьдесят. Черчилль любил ее, как мог любить один только очень старый премьер-министр. Он никогда не был с ней столь же любезен и снисходителен, каким был лорд Мелбурн с королевой Викторией, напротив, как говорила сама Елизавета, «он бывал иногда на редкость упрям». Однако же Уинстон Черчилль был ей преданным спутником, и не только спутником, а верным проводником, почти приемным отцом.

Сэр Энтони Иден был более чопорен. Характером он резко отличался от своего предшественника Черчилля и от своего преемника Макмиллана. 9 января 1957 года, когда он подал в отставку по причине слабого здоровья, королева приехала из Сандрингема в Лондон, чтобы посетить его и избавить от необходимости передвигаться. Она пожаловала ему титул графа Эйвона (Эйвонского) и наградила орденом Подвязки, оказав ему наивысшую честь, ибо это самый старый и самый почитаемый орден, даруемый короной Британской империи.

С Гарольдом Макмилланом она сотрудничала почти семь лет, познавая человека, наделенного несравненным блеском, элегантностью и выправкой, чей острый ум, однако, ни в малейшей степени не подавлял эмоций и порывов, присущих его «двойственной» натуре, по выражению Энтони Сампсона, автора биографии Елизаветы II. Перед каждой аудиенцией Макмиллан посылал королеве список тем, стоящих на повестке дня, чтобы поставить ее в известность о том, какие проблемы он собирается с ней обсуждать (его преемники тоже впоследствии прибегали к этой методике, всячески ее совершенствуя). В качестве своеобразной награды за такую любезность Ее Величество разрешала своему премьер-министру говорить с ней сидя, а не стоя; благодаря этому их встречи проходили в менее натянутой, чопорной атмосфере. В прощальном письме, написанном Макмиллану в 1963 году, Елизавета проявила себя почти поэтессой, склонной к лиризму, она называла его «своим проводником, руководителем и помощником в продвижении по лабиринту международных отношений», она говорила о нем как о «своем учителе, во многом способствовавшем формированию ее взглядов в многочисленных важных областях, таких как конституция, политика и общественная жизнь». По ее выражению, никто из его преемников, «даже самый замечательный», никогда не сможет с ним сравниться в ее глазах.

И все же именно с его преемником сэром Алеком Дуглас-Хоумом она поддерживала гораздо более личные, близкие отношения, чем с кем-либо из своих премьер-министров. Их шотландские семьи хорошо знакомы, это правда. Вторничные беседы между королевой и сэром Алеком, казалось, были особенно непринужденными: на прямой вопрос она давала прямой ответ, в котором отражались ее истинные чувства, после чего переходила к другой теме.

В 1964 году в лице социалиста Гарольда Вильсона, как это ни парадоксально, королева нашла премьер-министра, с которым у нее установилось полное взаимопонимание, с которым она поладила наилучшим образом. Однако начиналось-то все плохо: в октябре, в день принесения присяги, этот сын аптекаря спросил, не может ли он прибыть во дворец вместе с женой, что противоречило традициям. Кроме того, вместе с ним, оказывается, прибыли еще его отец и сестра. Естественно, его поведение было расценено как «мелкобуржуазное отсутствие хороших манер». Но, однако же, вскоре между двумя «соперниками» установились хорошие отношения. Как заметил в 1966 году лейборист Ричард Кроссманн: «Вильсон выказывает большую преданность королеве и демонстрирует, что очень гордится тем, что она высоко оценивает его визиты».

Гарольд Вильсон выказывал большую гибкость, и его контакты со двором ему льстили. Встреча по вторникам с королевой для него была одним из самых важных событий недели. Он считал, что Ее Величество в курсе всех дел и информирована превосходно. К тому же предыдущие премьер-министры рассматривали поддержку королевы как нечто обусловленное заранее, как бы приобретенное по договору, что ее часто возмущало; Вильсону же подобные идеи были чужды, и он очень серьезно относился к своим еженедельным обязанностям объяснять королеве суть событий и современное положение дел, а она очень высоко ценила его остроумные, порой резкие замечания и как бы сказанные вскользь реплики по поводу интриг, развивавшихся за кулисами Вестминстера.

Этот лис от политики обладал внушающей доверие, успокаивающей мудростью, которая гарантировала успех этим вторничным аудиенциям. Как он заявил: «Королева была очень проста в обхождении, очень хорошо информирована и всегда выказывала большую заинтересованность. Если мне случалось демонстрировать злобу по отношению к кому-либо из государственных деятелей, она всегда имела в запасе соответствующий комментарий по сему поводу». Когда королеве исполнилось сорок лет, она стала проявлять все большую и большую страсть к политике, в которой разбиралась все лучше и лучше, и ничто не доставляло ей такого удовольствия, как слухи и анекдоты из кулуаров парламента, которые ей пересказывал Вильсон. В результате всех бесед королева внушила этому социалисту вечное почтение к монархий, достигшее апогея в 1974 году, когда Елизавета наградила его орденом Подвязки.

С консерватором Эдвардом Хитом, назначенным на должность премьер-министра 19 июня 1970 года, королева, как говорится, «спелась» наилучшим образом. Любовь премьер-министра к музыке, к рождественским песням и яхтам находила отклик в душах многих членов королевской семьи, которым кроме всего прочего было также известно, что он был воспитан в семье, придерживавшейся ультрароялистских взглядов. В беседе с графиней Лонгфорд в 1983 году Эдвард Хит так вспоминал эти вторничные аудиенции: «Я не думаю, что королевская прерогатива «советовать, ободрять и предупреждать» сегодня исчезла. Нет. Я думаю, что все зависит от того, насколько большую пользу извлекает из нее премьер-министр. Она не исчезла, даже если, по моему мнению, некоторые властные полномочия монархии ослабели, например, в том, что касается выбора лидеров партий и т. д. Я всегда все откровенно говорил королеве. Я готовил список вопросов, предлагаемых к обсуждению, с согласия ее личного секретаря. Она обычно держала этот список перед собой рядом с блокнотом для заметок и заглядывала в него, чтобы видеть, всех ли проблем мы коснулись в разговоре. Но я нередко затрагивал и темы, о которых заранее ничего не говорил личному секретарю, потому что я знал, что они ее заинтересуют. Беседу мы всегда вели с глазу на глаз, и никто ничего за нами не записывал. Я не знаю, записывала ли она сообщенные мной сведения позднее в свой дневник, быть может, она посвящала нашим беседам несколько строк Но никто никогда не составлял протокола по всей положенной форме. Она часто рассказывала о своих путешествиях, о своих наблюдениях, о различных реакциях людей. Она в каком-то смысле направляет вас, наставляет на путь истинный».