То была, разумеется, сугубо личная проблема, и Бинк чувствовал, что не ему давать Королю советы.

– Как мне кажется, любую внешность, приятную для вас...

Одним из самых значительных достоинств Королевы была ее способность мгновенно приобретать новую внешность. Если бы мисс Хамелеон тоже была способна...

– Но я не хочу получать от этого удовольствие – я лишь желаю выполнить то, что необходимо.

– А почему бы не объединить и то, и другое? Пусть Королева примет свою самую привлекательную иллюзорную внешность. Или же трансформируйте ее по собственному желанию. А когда появится наследник, придайте ей прежний облик. Нет ведь ничего плохого, когда еще и наслаждаешься своими обязанностями. Разве не так?

Король покачал головой.

– Твои слова, конечно, верны, если иметь в виду обычную ситуацию. Но мой случай – особый. Я не уверен, что смогу выполнить свой долг с прекрасной женщиной, да что там – с любой женщиной! – если только она не будет очень похожа на мою бывшую жену.

– Тогда пусть Королева примет внешность вашей жены, – не раздумывая, посоветовал Бинк.

– Боюсь, это осквернит воспоминания, которыми я дорожу.

– О, понимаю... Вы хотите сказать, что если она станет слишком напоминать вашу жену, то сможет заменить ее и...

– Приблизительно так.

Создавалось безвыходное положение. Если Король был в силах желать лишь свою бывшую жену и не мог допустить, чтобы любая другая женщина напоминала ее физически, то что ему оставалось делать? Здесь и скрывалась тайна личности Короля, которую Милли некогда открыла Бинку: Трент по-прежнему был предан бывшей семье. После этого Бинку трудно стало считать Трента злодеем. И в самом деле – Король не был злым. Он был превосходным Волшебником и, возможно, самым превосходным человеком Ксанта, поэтому Бинк меньше, чем кто-либо, стремился подорвать это качество Короля.

И все же проблема наследника была реальной. Никто не желал повторения смутных времен, которые могли наступить из-за разрыва наследования в законной королевской династии. Должен существовать наследник престола, пока не появится настоящий Волшебник и не переймет бразды правления, обеспечив его непрерывность.

– Кажется, у нас с вами сходные дилеммы, Ваше Величество, – сказал Бинк; он старался относиться к высокому собеседнику, соблюдая надлежащий этикет, хотя и знал Трента, когда тот еще не был Королем. Следует в этом показывать достойный пример другим. – Каждый из нас предпочитает остаться верным собственной жене, но находит это весьма трудным. Но моя-то проблема со временем исчезнет, а ваша... – Он умолк, потрясенный внезапной идеей, но тут же опять заговорил, не в силах умолчать: – Ваше Величество! Милли будет оживлена, когда ее скелет погрузят в целительный эликсир. Предположим, что и вы отыщете кости вашей жены, привезете их в Ксант...

– Если это сработает, я стану двоеженцем, – заметил король, но вид у него был потрясенный. – И все же, если бы моя жена смогла жить снова...

– Вы можете проверить, насколько удачно эта процедура пройдет, когда будут оживлять Милли!

– Милли – призрак. Она ведь не мертва полностью. Особый случай – как, например, с тенью. Такое бывает, когда у духа остается важное незавершенное дело. А моя жена – не призрак; у нее не осталось незавершенных дел, кроме самой жизни. И реанимировать тело, в котором не будет души...

Бинк уже жалел, что осмелился предложить такую возможность. Что за ужасы могут обрушиться на Ксант, если начнут без разбора оживлять древние кости – представить трудно...

– Она может стать зомби, – вслух подумал он.

– Да-да, существует серьезный риск, – заключил Король. – Но все же ты снабдил меня пищей для размышлений. Кто знает, вдруг еще и для меня есть надежда! А пока что я определенно не позволю Королеве принять внешность моей жены. Не исключено, что я поставлю себя в неловкое положение, сделав попытку и потерпев неудачу. Но...

– Как жаль, что вы не можете трансформировать сами себя, – сказал Бинк. – Тогда вам удалось бы испытать себя, и никто бы ничего не узнал.

– Королева бы все равно узнала. А потерпеть неудачу с ней – значит, проявить слабость, на которую я не имею права. Она тут же станет себя чувствовать выше меня, если поймет, что мой внешний железный самоконтроль на деле лишь импотенция. Такое знание таит в себе большой вред.

Бинк, знавший Королеву, мог в полную меру оценить эти слова. Ведь лишь ее уважение к Королю да страх перед его личностью и магической силой удерживали ее в рамках повиновения. Талант Короля к трансформации, безусловно, сохранится, но уважение, которое она испытывала к его личности, будет неизбежно разрушено. С ней станет необыкновенно трудно справляться, а это вряд ли пойдет на пользу Ксанту.

– А не можете ли вы сперва провести, а-э, эксперимент с какой-нибудь другой женщиной? Тогда, если получится неудача...

– Нет, – твердо произнес Король. – Я не люблю Королеву, но она – моя законная супруга. Я не стану обманывать ее – или любого из моих подданных – ни в этом, ни в каком-либо другом случае.

Вот в чем состояла суть его благородства! Но зато Королева может обмануть его – если увидит такую возможность и будет знать о его импотенции. Бинку не понравился такой вывод. Правление Короля Трента виделось ему как начало Золотого Века. Но насколько же у Короля больше обязательств, нежели преимуществ!

Тут Бинка снова осенило.

– Ваши воспоминания о жене – это же не просто воспоминания о ней, но и память о самом себе. О себе, когда вы были счастливы! Вы не можете заниматься любовью с другой женщиной, или позволить другой женщине быть похожей на вашу жену. Но если любовью займутся два других человека – я имею в виду, Королева и мужчина, не напоминающий вас, – то никакие воспоминания не будут потревожены. Поэтому, если Королева изменит вашу внешность...

– Чушь! – Король фыркнул.

– Скорее всего, – согласился Бинк. – Мне не стоило об этом и начинать...

– Но я попробую.

– Извините, что обеспокоил вас. Я... – Бинк внезапно замолчал. – Вы попробуете?

– Объективно я понимаю, что моя так долго продолжающаяся привязанность к покойной жене и сыну неблагоразумна, – медленно произнес Король. – Она препятствует мне выполнять мои обязанности. Возможно, эта увертка сработает вместо компенсации. Я велю Ирис придать мне облик другого мужчины, а ей самой принять обличье другой женщины, и мы сделаем попытку, как незнакомцы. Ведь ты окажешь мне услугу, сохранив этот секрет, Бинк?

– Разумеется! – отозвался тот, ощущая неловкость. Он предпочел бы иметь Короля, лишенного чисто человеческой склонности к ошибкам, и в то же время, как это не парадоксально, уважал его за подобную слабость. И он также знал, что о сомнениях и страданиях Короля не знает никто. Бинк был его доверенным лицом, а это положение иногда бывает малоприятным.

– Я... мне, вообще-то, надо поискать кости Милли. Они должны быть где-то здесь, в библиотеке.