Все-таки он великолепен. Гораздо выше, чем она думала, с гибкой грацией наездника и крепкими мускулами.

— Ну хорошо, — сказала она. — Я принесу вам брюки. Надевая их, он лишится последних сил. Она не станет ему помогать, и тогда он сам придет к выводу, что ему никогда не добраться до лошади. Даже если он сумеет это сделать, то раненая рука не позволит ему справиться со сбруей.

Он не слушал никаких доводов. Шел напролом только благодаря силе воли и решимости, но долго это продолжаться не могло. Он потерял слишком много крови, был слишком серьезно ранен.

У Мэри Джо болела за него душа. Ей не хотелось, чтобы он потерпел поражение. Он назвал своего коня благородным, но теперь она видела, что у этого человека тоже было благородство.

Она не хотела, чтобы он умер. Все мысли о том, чтобы послать за отрядом, исчезли. Его заботы стали ее заботами.

Лишь на один короткий миг она задумалась, почему так происходит. Ответ нашелся еще быстрее. Он нуждался в ней. До сих пор ни один мужчина никогда в ней не нуждался. Ни Джефф, Ни Тай. Они желали ее, но никогда не нуждались. Даже ее сын теперь меньше нуждался в ней.

До последнего времени она не понимала, как ей хотелось быть кому-то нужной.

Мэри Джо тут же отбросила эту мысль. Она не могла себе позволить так думать.

Она принесла брюки и швырнула раненому. Уэйд Фостер поймал их здоровой рукой, и она еще раз вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Ему самому придется удостовериться в собственной слабости. Она не станет еще больше унижать его, наблюдая за беспомощными движениями.

Сын с беспокойством взглянул на нее.

— Как он? Он что-нибудь сказал об отряде? Он ведь не убивал того человека, правда?

Мэри Джо на секунду закрыла глаза, пытаясь решить, что ответить. Один раз она уже солгала ему. Нельзя было снова так поступить.

— Да, — сказала она, — но тот мужчина стрелял в него, и у мистера Фостера… в общем, была веская причина.

Джефф перестал хмуриться.

— Точно так, как папа, когда ему приходилось в кого-то стрелять?

— Что-то вроде этого, — сказала Мэри Джо, надеясь, что не далека от истины.

Я так и знал, — воскликнул Джефф, расплываясь в улыбке. — Но почему он не объяснит им?

— Он еще слишком болен, — мягко произнесла она. — Они бы забрали его в тюрьму на время проверки, а я сомневаюсь, что он выдержал бы переезд.

Джефф принял объяснение, потому что очень хотел верить в него, и Мэри Джо это знала.

— Прошу тебя, оседлай мне лошадь, — сказала она.

— Зачем?

— Мне нужно забрать кое-что из его вещей. Я хочу, чтобы ты оставался здесь и приглядывал за ним.

Сын кивнул и выскочил за дверь, позвав с собой Джейка. Пес бросил печальный взгляд на закрытые двери спальни и последовал за мальчиком. В этом доме у раненого было два защитника. И оба хорошие, по ее мнению.

Уэйд проклял все на свете, пытаясь надеть чужие брюки. Они никак не налезали на больную ногу. Он выругался и секунду просто смотрел на них. Затем вновь попробовал втиснуться в штанину, машинально схватившись за нее простреленной рукой. Боль чуть не лишила его сознания. Он принялся медленно дышать, делая один глубокий вдох за другим.

Когда в последний раз он ел? Четыре, пять дней назад, если не считать кружки молока. Теперь он расплачивался за такое пренебрежение к самому себе.

Левой рукой он начал развязывать порыжевшую повязку на ноге. Это заняло довольно много времени, но наконец бинты ослабли и он размотал их. На незатянувшуюся рану было страшно смотреть, из нее сочился гной. Кожа вокруг припухла и покраснела.

Нужно было оставить часть бинтов. Если бы только ему удалось разрезать бинт. Нож. Куда подевался его нож? Он нигде не мог его найти, а звать на помощь хозяйку не собирался. Хватит с него того, что в ее глазах читалось сомнение, словно она заранее знала, что он потерпит неудачу.

Черт с ней. Он зубами разорвал бинты, затем кое-как завязал рану меньшим куском. Наконец он спустил ногу на пол и сунул ее в штанину. Поднялся, натянув левой рукой. Покачнулся. Сильно кружилась голова.

Надев брюки, он столкнулся с другой проблемой — как их застегнуть. Снова сел, но когда взялся за первую пуговицу, его охватило отчаяние. Что если он никогда не сможет владеть правой рукой?

В конце концов ему удалось втиснуть последнюю пуговицу в петлю. Брюки немного жали. Одежда покойника. Кое-как сгодится.

Уэйд поднялся. Опять накатило головокружение. Все завертелось вокруг него, или это он сам завертелся? Уэйд не знал. Попытался сделать еще один шаг. Ему нужно было забрать украшенную бусами уздечку — подарок жены.

Головокружение усилилось. Он рухнул на пол, упав на правую руку. Мучительная боль пронзила все тело. Проклятие, он все-таки сделает это. Должен сделать.

Но когда Уэйд попытался подняться, он вынужден был признать поражение. В очередной раз он не мог защитить, которые были ему дороги.

Джефф еще не успел вернуться, когда Мэри Джо услышала шум в спальне. Она открыла дверь и сразу увидела его на полу. Он пытался сесть. Хрипло, с трудом дышал, но не сдавался. Не оставлял своих попыток, даже когда поднял на нее полные боли глаза.

— Ну скажите же что-нибудь, черт возьми, — прохрипел он. Почему она так хорошо его понимает? Мэри Джо опустилась на колени и протянула ему руку.

— Вы должны были сами убедиться, — сказала она, стараясь изгнать из голоса сочувствие.

Он уставился на ее руку, словно на ядовитую змею. Она далее засомневалась, принял ли он за свою жизнь хоть раз чью-то помощь.

— Беритесь, — скомандовала она. — Если не хотите ждать возвращения Джеффа.

Во взгляде Уэйда ясно читалась досада. Он протянул руку Мэри Джо и с трудом поднялся на колени. Из его груди вырвался стон, но он тут же заглушил его. Подставив ему плечо для опоры, женщина сумела довести его до кровати.

— За сбруей поеду я, — сказала она. Он отвернулся.

— Немного погодя Джефф принесет вам бульон, — мягко проговорила она. — Съешьте сколько сможете.

Он не подал виду, что воспринял ее слова.

Мэри Джо вернулась на кухню, закончила жарить окорок и, поставив тарелку перед Джеффом, смотрела, как он ест. Ей абсолютно не хотелось спешить. Предстоявшее дело было не из приятных.

— Не знаю, как долго задержусь, — сказала она, не обращая внимания на то, что сын потихоньку спускает кусочки под стол довольному псу.

Ей бы следовало сделать мальчику внушение по поводу еды для людей и еды для собак, но Джефф последние несколько дней вел себя так безукоризненно, так по-взрослому пытался помочь ей ухаживать за раненым, что она промолчала.

С одной стороны, она гордилась сыном. С другой стороны, ей было мучительно видеть, как он растет, и понимать, что однажды он уйдет от нее. Она проглотила замечание и отвернулась, словно ничего не заметила.