– Астма, – деловито произнесла Мариша. – Похоже на приступ.

И вцепившись в задыхающуюся и царапающую себя по горлу Свету, она встряхнула девушку и воскликнула:

– Где лекарство? Говори, лекарство где?

В ответ Света сделала слабый знак рукой в сторону комнаты.

– На столике, – прохрипела она едва слышно.

Но Мариша услышала. И метнувшись в указанном направлении, вернулась обратно с баллончиком. Света несколько раз пшикнула себе в горло, и удушье стало отступать.

– Простите меня! – прошептала она. – Простите меня за то, что вам пришлось это наблюдать. Но я что-то ничего не понимаю.

– Мы сейчас вам все объясним!

Света кивнула. И первой пошла в комнату. Девушки и даже присмиревшая Ангелина пошли за ней следом. Одно дело – драться со здоровой соперницей, и совсем другое – нападать на больную. Теперь Ангелина не знала, как ей себя вести. И инициативу взяла в свои руки Мариша.

– Понимаете, – первой начала Мариша, но Света неожиданно ее перебила.

– Понимаю! – произнесла она и обернулась к Ангелине. – Так вы и есть невеста Владимира, о которой мне твердил его отец?

Вообще-то Мариша не стала бы так сразу ручаться. Но Ангелину сразило уже то, что отец Вовы, оказывается, говорил о ней. И она кивнула, в один миг растеряв всю свою агрессивность.

– Ага. Это я и есть! Она самая!

– Что же, поздравляю, – медленно произнесла Света, с некоторым удивлением разглядывая Ангелину. – Владимир очень хороший человек. Талантливый ученый. И я надеюсь, что вам с ним в самом деле удастся построить семью.

И она замолчала, глядя куда-то в сторону. Ангелина тоже молчала, не знала, что сказать. Она-то приготовилась к схватке со Светой. А та отдала ей все лавры просто так, без боя. Но это же совсем не по правилам!

Но у Инны с Маришей еще были вопросы к Свете.

– Скажите, а вы давно знаете Владимира Волкова?

– Всю жизнь.

И снова этот ее мечтательный и даже томный взгляд куда-то вдаль!

– И вы его любите?

Света вздрогнула и сердито посмотрела на подруг:

– А вот это вас совершенно не касается!

Точно! Любит! Втрескалась в него по самые уши, дура романтичная. Знают они таких! Теперь проплачет из-за этого донжуана хренова все лучшие годы. Ни за кого другого замуж не пойдет. А если и выйдет эта дуреха за кого-то, так без любви и мужа своего постоянно с Вовой сравнивать будет. И тоже ничего хорошего из этого не получится.

И ведь самое ужасное, что так оно и будет. Если только… Если только подруги не возьмут дело в свои руки.

– Понимаете, я ведь не из досужего любопытства спрашиваю, – произнесла Мариша. – Владимир попал в очень неприятную ситуацию.

– Он мне ничего не говорил.

– Наверное, не хотел вас волновать.

– А что случилось?

– Его ограбили. Верней, не его, а сейф в музее, в котором лежали археологические находки из последней экспедиции.

– Ой! Папа мне говорил! Вроде бы Вова нашел нечто совершенно уникальное.

– Да. Открытие века.

– И эти вещи украли?

– Слямзили, стащили, элементарно увели!

– Ужас! Катастрофа! Бедный!

Но тут Светлана опомнилась. И только взгляд выдавал охватившее ее волнение.

– Нам нужно поговорить, – произнесла она и пригласила подруг к себе в квартиру.

Провела в гостиную, красиво сервировала столик, выставив на него чашки из тончайшего ломоносовского фарфора, положила полотняные салфетки, выставила розетки с медом и вареньем и лишь затем напоила их изумительно душистым чаем с покупным, но весьма вкусным миндальным печеньем. И пока девушки его ели, все так же задумчиво смотрела вдаль.

Чтобы не волновать хозяйку, подруги тихонько жевали нежное миндальное тесто с хрустящей корочкой. Каждая печенюшка легко помещалась во рту целиком и таяла там в считаные секунды. Подруги с явным удовольствием смаковали угощение, не забывая поглядывать и по сторонам.

Квартирка была так себе – обычная, стандартная планировка. А вот мебель дорогая и явно старинная. Даже удивительно, обычно владельцы такой мебели проживают в элитных квартирах в центре. Или на последних этажах современнейших новостроек. Только не в типовой двушке в доме постройки конца семидесятых прошлого века.

Света заговорила внезапно:

– Я поняла, у Вовы случилась беда. Вот вы, – она кивнула на Ангелину, – его невеста. А вы кто?

И она вопросительно посмотрела на Инну с Маришей. Те достали свои служебные удостоверения, и Света внимательно их прочитала.

– Так вы расследуете это преступление? – воскликнула она с облегчением. – Что же вы сразу не сказали?! Разумеется, я расскажу вам все, что знаю!

И ее словно прорвало. Она как начала говорить, так и не могла уже остановиться.

Да, Мариша с первого взгляда угадала верно. Светлана влюбилась в Волкова еще в детстве, совсем малышкой. Впрочем, маленькой она не была никогда. Даже в детском садике всегда была на голову выше одногодок. И при этом отличалась поразительной худобой. Что называется, кожа да кости.

– Тебя что, родители не кормят совсем? – возмущалась нянечка, суя Светочке в рот густую кашу ложку за ложкой.

Кашу Светочка ела. И суп. И даже, в отличие от других детей, съедала макаронную запеканку, творог со сметаной и оладушки. А вот полнеть – нет, не полнела. Такой же и в школу пошла – тощей, голенастой и высокой. И войдя в возраст, ничуть не пополнела. Не было в ней решительно никаких женских округлостей. Худая, плоская и очень высокая доска.

Выбери Света себе карьеру модели, бешеный успех на подиуме был бы ей гарантирован. Но вся беда заключалась в том, что Света происходила из семьи, несколько поколений которой были связаны с искусством. И не богемных художников или непризнанных гениев. А из семьи известных искусствоведов. И ни о какой карьере модели для девочки они и слышать не хотели.

Да она и сама не понимала девушек, которые видели свое призвание в том, чтобы таскать на плечах модные шмотки, попутно приглядывая себе богатенького «папика», потом выйти за него замуж и ничего больше в жизни не делать, кроме модных причесок, маникюра и педикюра.

Света такого растительного существования не понимала. У нее был живой любознательный ум. И к тому же она была девушкой с богатым и своеобразным эмоциональным миром. Поэтому, когда Света впервые увидела Вову Волкова, любовь ранила ее глубоко и серьезно.

Это не было восхищение или удивление, ошибочно принятые ею за любовь. В детстве Волков восторга ни у кого бы не вызвал – застенчивый, бледный и очень скромно одетый мальчик.

– Он был такой несчастный, – рассказывала Света. – Его мама тогда только что вышла замуж за Константина Григорьевича, и отчим мальчику решительно не нравился. И их новая жизнь тоже не нравилась.