— Возможно, придется, — сказала я.

День закончился так же, как и начался, в полиции в компании Синга. Мой визит совпал с посещением участка Бетси Болдуин, бывшей жены Блэра. Она тоже приехала подписать протокол и натянута улыбнулась, увидев меня. Мне всегда нравилась Бетси, и было жаль, что они с Блэром расстались. Я подумала, что ее присутствие здесь не улучшит положения Блэра.

Как на грех, выходя из полицейского участка, мы с Бетси столкнулись с Блэром, которого привезли в участок в наручниках и в окружении десятков репортеров и камер. Представители СМИ всех мастей были повсюду. Однако, несмотря на всю эту неразбериху, Блэр меня заметил.

— Ты во всем виновата, — прошипел он, когда миновала толпа. Я заметила, что он не назвал меня «деткой».

— И как он узнал о том, что я говорила для протокола? — вздохнула Бетси. — Я не хотела ничего рассказывать, не то чтобы у меня был выбор, но они все знали.

— Простите?

— Он обвиняет меня в том, что его привезли на допрос, но я не понимаю, как он узнал, что я рассказала, — ответила она.

— Думаю, он обвинял меня, — сказала я. — Он считает, что я ввела его в заблуждение по кое-какому вопросу.

— Уверена, что он имел в виду меня, — возразила она. — Однажды я вызывала полицию из-за его агрессивного поведения. Знаете, он ведь меня ударил. И не один раз. Поэтому я и ушла от него.

— Я ничего об этом не знала, — сказала я. — Мне очень жаль.

— Поэтому он и не стал оспаривать развод. Я обещала ничего не рассказывать о случившемся, а он выплатил мне большую компенсацию. Но когда меня вызвали в полицию, у меня не было выбора. У него такой взрывной характер. Я даже боялась, что он убьет меня, он часто меня избивал. А теперь возможно, он кого-то убил. Думаю, протокол моего заявления только подольет масла в огонь. Мне жаль, что он винит меня. Я любила его, и до сих пор люблю.

Я не стала возражать. Я знала, что Блэр имел в виду меня, но было глупо спорить с ней в сложившихся обстоятельствах.

Прежде чем я продолжу рассказ, вам следует узнать о двух весьма важных для дальнейшего повествования фактах, касающихся Бьярни. Во-первых, Бьярни Гаральдсон был викингом. Пожалуйста, поймите меня правильно. Викинг — это не национальность, хотя современное использование этого термина говорит об обратном. Есть мнение, что «викинг» происходит от слова «вик», что означает «залив» или «бухта». Не могу с этим согласиться. Думаю, что это слово означает то, чем занимался человек, называющий себя викингом. «Викинг» означает особую деятельность, а именно — набеги, если на то пошло. Другими словами, викинги были пиратами, и этот термин как нельзя лучше подходил Бьярни и его друзьям. Конечно, если это было им выгодно, они занимались торговлей, если не могли просто взять то, что им было нужно. Каждую весну, когда погода налаживалась, а посевная была закончена, все здоровые мужчины отправлялись пиратствовать, чтобы чем-нибудь поживиться. Иногда они уходили в море даже осенью после сбора урожая. У них были самые быстрые корабли, легкие с небольшой осадкой, что позволяло им причаливать к берегу почти в любом месте. Викинги были весьма опытными моряками, а также жестокими и искусными бойцами. Они атаковали стремительно и жестко, грабя, сжигая и разоряя все на своем пути, и двигались дальше. Неудивительно, что их все боялись, а по всей Европе священники просили у Бога защиты от такой напасти, как викинги.

Во-вторых, Бьярни был язычником. Когда Эрл Сигурд Храбрый принял христианство, Бьярни отказался от новой веры. Более мудрые, нежели я, люди отмечают, что христианство не слишком подходило викингу. Их вероисповедания были разными. Они воевали вместе, совершали набеги и подчинялись тем, с кем сражались плечом к плечу, а еще тем, кто, по их мнению, этого заслуживал. Семья играла необычайно важную роль. Родственные связи для викингов были священными. Если вы убивали чьего-нибудь родственника, то вся семья жертвы должна была отомстить, убив вас. Глаз за глаз — вот кодекс викинга. Гордый викинг вряд ли стал бы подставлять другую щеку, а идея о кротких, наследующих землю, показалась бы викингам смешной. Все же во времена Бьярни христианство распространилось на все земли, где проживали викинги и, несмотря на некоторое неприятие, и на Оркнейские острова. Эрла Сигурда христианство заставил принять Олаф Трюггвасон, король Норвегии, под угрозой отрубить Сигурду голову. Сигурду пришлось пообещать, что все жители Оркнейских островов примут христианство. Мы не знаем, был Бьярни крещен или нет, но нам точно известно, что он упорно держался своей веры в старых богов северной Европы.

Полагаю, следует отметить, что Бьярни был чем-то вроде атавизма, реликтом из более ранних и жестоких времен, когда эрлы Оркнейских островов и их норвежские короли мечтали о норвежско-оркнейском владычестве, которое распространится на земли, теперь называющиеся Британскими островами. Но все эти надежды погибли вместе с Сигурдом в Ирландии в битве при Клонтарфе.

Бьярни терял связь со своим временем. Мир, которому была уже тысяча лет, резко менялся. Постепенно викинги остепенились. Например, те, что обитали на севере Франции, народы, которых теперь называют норманнами, довольно прочно обосновались на своих землях. Остальные также последовали их примеру. Мадьяры, всадники, совершавшие жестокие набеги и терроризировавшие большую часть Европы, теперь мирно обосновались на землях, которые теперь известны как Венгрия. А монахи, которым не нужно было больше охранять свои сокровища от языческих орд, постепенно проникали во власть как духовную, так и политическую. Только в Британии викинги еще продолжали насаждать страх, но даже там происходили перемены. Пока жизнь на Оркнейских островах на протяжении не одной сотни лет проходила в сменявших друг друга набегах и сражениях, даже деду Сигурда, по праву названному Торфинн Раскалыватель Черепов, удалось дожить до преклонных лет и умереть от старости, а не от ран. Дело было не в старых верованиях, которых придерживался Бьярни, а в старинном укладе жизни.

Но продолжим его историю: те, кто отправлялся в плавание с оркнейских берегов по весне, ждали хорошей погоды, но обстоятельства не позволяли Бьярни медлить. Он покинул Оркнейские острова в феврале, поцеловав на прощание жену Фракокк и двух сыновей и пообещав вернуться. Ни он сам, ни его семья даже не представляли, что уготовано нашему Бьярни.

В ночь после поминок в «Камне» в стремительной последовательности произошли три довольно важных события. Пока я грезила разрубленными головами, Блэр был официально обвинен в убийстве Тревора Уайли. Затем, в предрассветный час, видимо, когда полиция праздновала быстрое раскрытие убийства, в «Макклинток и Суэйн» влезли грабители и, как выяснилось, в «Скот Фри» тоже, магазин Тревора, что, должно быть, несказанно разозлило инспектора Синга.

А потом, часа в три ночи, на меня вдруг снизошло озарение. Сама того не желая, я снова и снова «проигрывала» в голове сделку с этим секретером, довольно неприятная привычка, должна вам заметить. Я решила, что это лучше, чем думать о размозженной голове Тревора, но размышления о секретере оказались не менее изнурительными. Я пыталась представить секретер, восстанавливая в памяти тот осмотр в магазине Тревора, который, по собственному убеждению, я провела тщательно: как я открывала дверцы секретера, осматривала свинцовое стекло и затем дерево, соединение в виде «ласточкиного хвоста», отделку и, наконец, замок. Уверена, замок подозрений не вызывал.