Вальц выбрал неповрежденную, хотя и грязную одежду. Он раздел человека с пробитым черепом, и тут обнаружилась досадная помеха. Что-то мешало ему натянуть на себя длинную исподнюю рубашку. Вальц нащупал торчавшую в спине стрелу и попытался ее выдернуть. Пальцы соскальзывали, вдобавок стрела вонзилась в одно из самых труднодоступных мест. Лазарь не нашел ничего лучше, кроме как обломать ее. При этом он чувствовал себя так, словно чей-то маленький клейкий ротик медленно пережевывал его внутренности, превращая их в однородную массу. Слабая боль была похожа на угасающее воспоминание, на ускользающий от сознания сон...

У него в руках оказался обломок стрелы не длиннее мизинца. Вальц поднес его к глазам, чтобы увидеть следы липкого, красного вещества с одуряющим запахом, который он любил когда-то... Этого вещества было так много в тех, кого он только что прикончил. Оно пробуждало в нем какие-то странные желания, предчувствие красоты, жестокую неудовлетворенность... Но обломок был испачкан в черной блестящей смоле. Высыхая, она осыпалась хлопьями, похожими на пепел.

Улыбка Вальца стала совершенно безжизненной. Он отшвырнул обломок, быстро оделся, взял меч, пару чужих ножей и отправился ловить четвероногую тварь. Это оказалось нелегким делом. Лошадь шарахалась от него, раздувая ноздри и потряхивая головой. Очень быстро Вальц понял, что причина ее поведения кроется в его собственном запахе.

Подкравшись с подветренной стороны, он все же схватил уздечку и плетью вразумил перепуганную кобылу. Она сделалась покорной, но не потому, что перестала бояться, а скорее наоборот. Дрожь пробегала по ее телу всякий раз, когда он прикасался к ней. Вальца это мало заботило. Он приобрел все необходимое для дальнего опасного пути.

Невидимое солнце садилось на западе, и лазарь заторопился вслед за ним.

Опустившаяся темнота не стала помехой одинокому всаднику. Он безостановочно двигался сквозь безлунную и беззвездную ночь. Только звуки, издаваемые лошадью, могли убедить случайного прохожего в том, что ему повстречался не призрак. Но то были плохие времена для прохожих, тем более, для случайных. Страх и почти неотличимая от него разумная осторожность заставляли прятаться тех, кто затерялся на огромных пространствах, разделявших города и замки... Вокруг не было ни единого проблеска света, и все же лазарь безошибочно находил дорогу и заставлял уставшую кобылу месить копытами жидкую грязь.

Он продолжал движение в черноте, похожей на черноту закрытых век, вдоль некоей линии, которую он чуял одним из своих нечеловеческих органов... Много времени прошло, прежде чем впереди показались дрожащие огни. Две встречные кареты вихрем пронеслись мимо; Вальц едва успел свернуть к обочине. Дикий крик возницы вспорол воздух – должно быть, лазаря и в самом деле приняли за привидение.

Белая кобыла начала хрипеть. Он дотронулся до ее взмыленной шеи, и в ту же секунду лошадь дернулась, как ужаленная. Вальц мрачно улыбнулся; до него дошло, что четвероногая тварь нуждается в отдыхе.

Не так давно он проехал мимо постоялого двора. Это было ошибкой. Ему пришлось вернуться и напоить кобылу водой из выдолбленной колоды. Дом был совсем близко, но Вальц избегал человеческого общества и неизбежных расспросов.

Его вполне устроил ближайший лесок. Здесь он стреножил кобылу и для верности привязал ее к дереву. Задержка была неизбежной; поэтому лазарь спокойно расположился прямо на сырой земле и погрузился в состояние безучастной дремоты. Его глаза оставались открытыми; у него не было ни мыслей, ни желаний, и ничто не навевало сны. Влага и холод, подкравшиеся к телу, не доставляли ему ни малейших неудобств.

* * *

В эту ночь Вальц был готов к нападению зверей или людей – ему было все равно. Но ни те, ни другие не потревожили его, и с рассветом он отправился в путь. Вскоре выяснилось, что дорога уводит слишком далеко к югу, и лазарь оставил ее, свернув в редколесье.

Здесь было много естественных препятствий, зато теперь он двигался прямо к цели, как будто стрелка нематериального компаса указывала точно по направлению его взгляда. К тому же, дорога была небезопасна; как ни странно, Вальц почерпнул это из собственного опыта. Не так давно три человека, владевшие нужным ему имуществом, расстались не только с имуществом, но и с жизнью. Почему бы не предположить, что и с ним может случиться подобная неприятность?.. Первые примитивные мыслишки Вальца не отличались оригинальностью и начинали понемногу путаться, вступая в противоречие с направлявшей его темной силой.

Начался день, такой же пасмурный, как и вчерашний. Лазарь проехал через одичавшие виноградники на южном склоне высокой горы, затем, не покидая седла преодолел неглубокую речку и снова углубился в лес... Отдаленный шум привлек его внимание часом позже. Истошные детские крики, женский вой, хриплое мужское карканье. Судя по всему, кто-то умирал поблизости, а с некоторых пор смерть вызывала у Вальца нездоровое любопытство.

Минуту спустя он услышал характерный и неоднократно повторявшийся звук спускаемой тетивы. В просветах между стволами деревьев показалась дорога. Вальц придержал кобылу и осторожно раздвинул ветки.

То, что он увидел, заставило его задуматься. Он заново учился извлекать пользу из того, что другие считали отвратительным или опасным. В этом Вальц был способным учеником... На лесной дороге отряд булхарских лучников расстреливал толпу беженцев. Присмотревшись, лазарь обнаружил причину этой массовой казни – люди, бежавшие с запада, были неизлечимо больны. Он ничего не знал о бубонной чуме, но чувствовал, что большинство из них не протянет и трех дней.

Лучники освобождали бедняг от бессмысленных страданий. Акция имела очевидную цель не допустить распространения болезни, только никто не потрудился объяснить это самим больным.

Те беженцы, которые еще могли ходить, пытались скрыться в лесу, но стрелы настигали их раньше, чем им удавалось добраться до деревьев. Подобная участь ожидала лошадей, запряженных в телеги, и даже собак. Непрерывный предсмертный стон стоял над лесной дорогой. Стрелы неумолимо рассекали воздух, как божья кара, не щадя ни стариков, ни детей. Большинство даже не пыталось прятаться или бежать. Кто-то бился в судорогах. Кое-кто видел не стрелков, а демонов. Обездвиженные люди лежали в повозках, равнодушные ко всему, кроме собственного бреда. Их багровые или покрытые черными пятнами лица были обращены к небесам, но уже не для молитв, а для проклятий...

Чума шла с запада. Лазарь понял, что ему повезло. Он увидел достаточно, чтобы сообразить: на пораженных болезнью территориях будет меньше препятствий. Он развернул кобылу и направил ее через лес параллельно дороге. Спустя некоторое время место избиения беженцев осталось позади. Он скакал там, где они прошли совсем недавно, и видел брошенный в грязь нехитрый скарб; иногда ему попадались и трупы. Бубоны делали их всех одинаково уродливыми.

За небольшим холмом открылся вид на брошенное селение. Вальц не стал гадать, болеют ли чумой лошади, напоив свою кобылу водой из колодца и накормив овсом, найденным в сарае. Здесь он впервые увидел крысиные трупы, и ему захотелось иметь такую же маленькую четвероногую тварь. Только живую. Это было немного странное, но оправданное желание. Он подбирал оружие на своем скорбном пути, еще не зная, где и при каких обстоятельствах доведется его использовать.