— Я не буду пытаться наладить ваши с мамой отношения, когда ты приедешь. Или твои отношения с Маргаритой, если она изволит приехать. У меня своя жизнь. Свои проблемы. Не знаю, почему я вечно оказываюсь главным миротворцем.

— Сестричка, это потому, что ты не такая, как мы. Ты у нас хорошая.

Ноэль хотела сделать ей приятно, но Диана пришла в ярость.

— Просто приезжай быстрее и постарайся все тут не испортить. Может, тебе плевать на всех нас, раз у тебя теперь своя семья, но это серьезно. У мамы опухоль мозга.

Пидмонт, Северная Каролина

Джейд соорудила на кухне алтарь Рэя. Он бы сам выбрал именно кухню. На стену она повесила его портрет, деревянные четки на гвоздик, под ними поставила горшки с фиалками, и рядом — толстую свечу, которая пахла табаком, когда горела. Джейд не то чтобы верила в Бога, но если Он существует, она хотела бы, чтобы Он присмотрел за Рэем. Поэтому каждый день рано утром она зажигала свечу, садилась перед своим святилищем и пыталась молиться. Она начинала с разговора с Богом, а в результате говорила с Рэем. Это его голос она хотела услышать. Но до сих пор не слышала ничего и все равно склонялась перед алтарем и ждала. Если у него есть дух, он точно рядом, точно попытается с ней общаться. Надо только подождать.

Поначалу она просила прощения. По ее вине он спутался с ее семьей — с людьми, которых надо было бросить, будь она поумнее. Она извинялась, проклинала себя, проклинала Уилсона. Однажды она так раскричалась, что разбудила Джи. Он прокрался на кухню, а она не заметила. Обернулась, а он стоит, прижавшись к двери, и смотрит на нее с ужасом. Она сразу велела ему идти в комнату, повторяя, что все хорошо. Она прекрасно знала, что горе заразно. Как и гнев. Нельзя было ему видеть, как ее поглощает горе.

Теперь она в основном просила Рэя о помощи. Просила помочь ей встать пораньше, чтобы успеть сделать все, что раньше делал он: приготовить завтрак, разлить молоко по стаканам, помыть посуду, погладить одежду. Помочь ей не сдаваться. Помочь найти покой, потому что у Рэя была эта суперспособность: улыбаться жизни, сохранять спокойствие, находить радость. Она не такая. Но теперь, ради Джи, ей надо научиться быть такой.

А она устала, так устала. Рэй погиб шесть недель назад, а она не чувствовала себя такой измотанной с первых дней после родов. Сколько часов она тогда провела у своей мамы дома одна, не зная, как кормить, качать и успокаивать этого ребенка. Зная только, что надо держать себя в руках. Что нельзя срываться. Ему нельзя видеть, как она плачет. Ребенок смотрит на твое лицо, слушает твой голос и так познает мир. Он не выдержит неприкрытой боли ее одиночества и ужаса. И потому она улыбалась ему, заставляла себя не реагировать, когда он срыгивал на нее молоко, и, выползая среди ночи из кровати, чтобы его покормить, ласково приговаривать, не чувствуя никакой нежности. Столько в те дни приложено усилий, и все равно ее сын оказался мальчиком, у которого умер отец. И теперь она снова играла ту же роль. Она была спокойна. Она улыбалась Джи. Она приходила к нему, даже когда ей не хотелось вставать с кровати. Она делала вид, что не так уж скучает по Рэю, что жить дальше — возможно. Предчувствуя, что скоро не выдержит, она всегда одергивала себя: ее мальчику и так хватает.

В свой первый выходной после похорон Джейд села перед алтарем и стала ждать Рэя. Она была опустошена после череды дурных снов, в голове стоял туман. Иногда сны были довольно безобидные: она ищет Рэя, бродит по коридорам своей школы, по анфиладам пустых больничных палат. Рэй виднеется впереди, она бежит за ним, но он всегда исчезает в тот момент, когда она его нагоняет. Но иногда ей снились настоящие кошмары. Пожар, и Рэй идет прямо в горящий дом. Буря, и Рэй несется в самое ее сердце. Землетрясение, а Рэй стоит посреди дороги и не прячется. И всегда она бежит к нему. А он всегда уходит.

Джейд сидела в позе лотоса на ковре. Все болело: колени, бедра, челюсть. Она знала, что горе может завладеть всем телом. Так писали в буклетах, которые оставил социальный работник. В них предлагали списки советов, как будто траур — это очередная диета. Поставьте галочку, и вы на верном пути. «Говорите с усопшими близкими вслух» — это она пыталась делать каждое утро перед алтарем. «Положитесь на высшую силу» — тоже пыталась. Еще в одном пункте советовали сидеть неподвижно и прислушиваться к своим мыслям, но это она быстро бросила. Мысли выстраивались в похоронную процессию. «Мы так и не поженились, а я все равно вдова. Рэй заботился обо мне, и это его убило. Когда я получу диплом, некому будет порадоваться. Я больше никого не хочу любить. Джи никогда не забудет, что он видел. Рэй, где ты? Рэй, ты меня слышишь? Рэй, Рэй!»

Джейд сидела и просила Рэя о помощи — единственной помощи, которую он мог предоставить: она просила дать ей идею. Ей нужно было придумать что-то со счетами. За электричество, газ, телефон, аренду. Она везде задолжала. С тех пор как она вернулась на учебу, с деньгами было туго, но без Рэя стало еще хуже. Они с Джи уже питались одной быстрорастворимой лапшой, консервированной фасолью и бутербродами с арахисовой пастой. Вчера вечером Джейд нашла в шкафчике под раковиной десерт: персики в сиропе, которые они с Джи ели ложками, сидя на диване, по очереди отпивая из банки сироп.

Пока Рэй был жив, легко было не замечать, как она от него зависит. Конечно, она любила его, но дело не только в этом — он не давал ей заплутать, и она никогда бы не призналась, насколько это было важно. Он был распорядителем их жизни, он покупал Джи ботинки, когда тот вырастал из старых, он выключал на ночь отопление, он покупал средство для стирки и заводил будильник, он укрывал ее одеялом, когда она засыпала над своими книжками или за бокалом.

Спустя несколько минут пустоты перед алтарем Джейд сдалась и попрощалась с Рэем. Новый день не терпит, скоро встанет Джи. Она поцеловала пальцы и коснулась ими портрета. Фотография была с того дня, когда они с Джи пошли в парк. Весь парк состоял из лысого поля с парой дубов, и она вспомнила, как умирала со скуки и мечтала оказаться где-нибудь еще, побыть одной в кои-то веки, поучиться. Но Рэй так веселил Джи, придумывал игры, бегал в догонялки, закидывал их сына травой. Радость, которую он черпал в Джи, довольство, которое он находил в их жизни, тронуло ее. Она сфотографировала их вдвоем.

Теперь, когда Рэй был неизвестно где и не мог помочь советом, оставалось только следовать единственному плану, а именно переселить Джи к себе в комнату и сдать его крохотную комнатушку. Джейд села за стол на кухне и составила объявление. Много она не получит, но всяко лучше, чем ничего. Насколько велика вероятность, что она найдет кого-то, кого не страшно пустить в дом, например женщину?

Дописав, она с усилием поднялась к плите и сварила какао из двух пыльных пакетиков, которые нашла в буфете. Подрумянила хлеб в духовке, намазала маслом два оставшихся куска и положила Джи тот, что побольше. Потом пошла к нему в комнату и включила свет.

— Подъем, — сказала она. Через несколько минут он с мрачным видом выполз на кухню в пижаме.