ученика, получившего по заслугам за непочтительное отношение к нему, к Учителю, но тут же увял под холодным взглядом Симона.

Выглядел Симон неважно. На его интеллигентном лице отразилась усталость много поработавшего человека, и ещё не пришедшего в себя; он ссутулился, опустил плечи. Тем не менее, одет был, как всегда, безукоризненно и с иголочки: старомодная тройка придавала его аккуратной фигуре лёгкость и определённый шик. Так, наверное, одевались в двадцатых или тридцатых годах двадцатого века щёголи Варшавы или Парижа. Из кармашка жилетки свисала тяжёлая цепочка от часов, Иван узнал чуть позже — массивного золотого брегета.

Сарый затаился мышью, сделался виноватым и предупредительным. Они с Симоном перекинулись между собой несколькими словами на неизвестном Ивану языке. После чего учитель заулыбался, опять посмотрел на ученика с вызовом и исчез из поля видимости — стал на дорогу времени, даже не простившись.

Иван дёрнулся и с трудом подавил в себе желание последовать за ним в прошлое: таким заразительным был уход Сарыя из реального мира в поле ходьбы.

Его порыв не ускользнул от внимательного взгляда Симона и вызвал у него мимолётную понимающую улыбку.

Расположились на кухне. Иван выставил на стол немудрёную снедь, что осталось от прожорливого Сарыя: кусочки колбасы и сыра, пакет молока, луковицу и хлеб. Симон ел с аппетитом, культурно, не то, что Сарый, а, насытившись, поблагодарил и помог прибрать со стола.

После он принял излюбленную позу. Такие позы были типичны, по представлению Ивана, у самодовольных монархов, да у людей с больным позвоночником: прямо, чинно, кисти рук на коленях.

Не мешкая, Симон приступил к делу, ради которого пришёл.

— Мы называем себя, как ты знаешь, ходоками во времени, — потирая колени ладонями, негромко начал он разговор, даже не разговор, а монолог. На Ивана он не смотрел. Создавалось впечатление его неловкости перед ним из-за мучительного поиска нужных слов для понятного и связного объяснения неведомых ученику сведений и понятий. — Достоверно, Ваня, неизвестно, как много нас — ходоков во времени. Тут разные причины. Так, например, не всякий знает или догадывается о своей прирождённой предрасположенности к передвижению во времени. Не знает он, не знаем и мы, то есть подсказать такому человеку некому. Так и умирает он в неведении о своих уникальных способностях, а ведь такое, Ваня, бывает у одного лишь на многие миллионы и миллионы людей Земли… — Симон помолчал, прикрыл глаза, словно прислушался к сказанному. Ещё раз напомнил: — Да, на миллионы! К тому же иногда даже знающий о своих способностях боится по различным причинам воспользоваться этим даром… Ну, мало ли что удерживает их от такого соблазна. Да, да, Ваня, именно, от соблазна! Ты тому пример… Продолжай, продолжай, ты мне не мешаешь, — поощрил он, когда Иван, внимательно слушая его, машинально взял гантели и сделал несколько заученных движений.

— Ходоки во времени, с точки зрения движения по дороге времени, бывают разными, — продолжал Симон, наблюдая за его упражнениями. — Некоторые очень свободно проникают сквозь время, мало ощущая его вязкость. Таких ходоков мы называем ренками. «Ага!» — отметил про себя Иван и положил гантели. Слово это ему хорошо было знакомо от Сарыя, да и Симон при первой встрече его упоминал. — Вот я и твой учитель — ренки. Но и временной диапазон движения у ренков неодинаков. Мы его называем кимером. У Сарыя кимер всего примерно до трёх с половиной тысяч лет, может быть, ещё плюс лет двести. У меня же — до семи тысяч. — Симон похрустел пальцами, давая возможность Ивану оценить диапазоны ходьбы во времени. — Есть другие ходоки. Им труднее… Они медлительны при ходьбе по дороге времени. Это — верты. Милейший дон Севильяк типичный верт. У вертов возможности движения во времени тоже различены, некоторые из них могут уходить в прошлое за тысячи и тысячи лет. Но, я уже говорил, делают это они очень медленно, будто просачиваются сквозь вязкую среду, да ещё через замысловатый лабиринт, который неохотно уступает им свои тайны. Это детали… Кстати, звучание и значение слов ренк и верт не изменялись, наверное, тысячи лет. Так и идёт из невообразимого прошлого… Представляешь? — Симон, пожалуй, впервые посмотрел Ивану прямо в лицо.

— Впечатляет, — отозвался Иван. — Но это, как я понимаю, не всё, что Вы хотели мне рассказать?

Симон кивнул.

— И ренки, и верты способны передвигаться не только во времени, но, одновременно, и в пространстве. Не все, правда. Есть у нас небольшая группа ходоков, которые могут ходить только во времени. Их называют текиренками и текивертами, или просто — теки…

Симон рассказывал долго, и много интересного, хотя часто говорил: я считаю, возможно, можно предполагать и по-видимому.

Возможно, что ходоки во времени появились ещё во время Оно, когда у наших баснословно далёких предков только-только проявились первые проблески разума, и возникла память. А с ними воспоминания и непроизвольные желания вернуться назад, в прошлое, к тому периоду жизни, или к тому событию или дню, когда нашему пращуру было особо хорошо, сытно, либо он пожалел об упущенной возможности на охоте, либо в схватке с соперником. Можно лишь догадываться, как это могло всё выглядеть в те туманные времена, которые были так давно, что стали для нас — тайной.

— Наши монтажники говорят, — вставил Иван, — было так давно, что стало неправдой.

Симон реплику Ивана оставил без комментария.

По-видимому, первые организованные группировки ренков и вертов появились за двадцать-двадцать пять тысяч лет до нашей эры. Во всяком случае, есть некоторые косвенные указания на это. К этому же времени, как эхо каких-то реальных событий, относятся воспоминания, подобные легендам и мифам, о КЕРГИШЕТЕ.

Можно предположить, что тогда же были предприняты первые попытки к объединению. И не только в пространстве с современниками, но и с теми, кто проживал в различных прошлых эпохах. Хотя, возможно, безуспешные. Свидетельством тому, полученным из третьих рук изустно, могут служить остатки таких объединений с устоявшимися традициями и даже с определённой структурой построения, существовавших ещё в шестом-седьмом тысячелетиях до нашей эры.

Я считаю, что где-то около пятнадцати-семнадцати тысяч лет назад образовалась Междуреченская школа ходоков во времени. Первая такого типа. А чуть позже — Нильская и Атлантическая, много сделавшие для развития движения во времени.

Потом в истории ходоков наметился внезапный провал, белое пятно. Первый раз что-то случилось на самой Земле. Разное говорят… Так сложилось, что преодолеть закрытый для подавляющего числа ходоков период почти в четыре тысячи лет практически никому не под силу. Прервалась связь времён, так сказать. Что это было?..

Симон долго не отвечал на