– Тони выпустили под залог! – шепчет она и обнимает меня крепко-крепко.

– Едем в город.

К Тони я попадаю без проблем. Старик, верный своим привычкам, на месте – в «офисе». Он рад тому, что я жив, хотя ему и жаль расставаться с деньгами, которые уже успел посчитать своими.

– Везучий ты, Топор. А я уже успел выпить за упокой твоей души – значит, долго жить будешь.

Ну, вот, теперь, наконец, я могу приехать к сыну и привезти ему деньги. Черт с ним, отдам все пятьсот тысяч с небольшим, оставив себе немного на жизнь. Ведь у меня теперь есть бриллиант. Продам его и стану богат. Надо же Полу и Лоре иметь стартовый капитал!

Лора открывает квартиру своим ключом. Взволнованный Пол выходит из гостиной. Я ставлю перед ним мешок с деньгами и улыбаюсь, на глаза наворачиваются слезы.

– Теперь все будет хорошо, – говорю я. – Обними меня.

Пол обнимает меня, я похлопываю его по спине. Какое счастье иметь сына. Знать, что ты оставил след на этой земле. И тут меня словно ударяет током в спину, трещит электрический разряд. Я теряю сознание.

Когда я прихожу в себя, то обнаруживаю, что сижу на полу, и руки мои прикованы к батарее. Я словно распят и ничего не понимаю. Потом до меня начинает доходить. На стуле лежит электрошокер, это Пол всадил мне электрический разряд в спину, когда обнимал. Бледная Лора стоит у стены, руки у нее подрагивают, губы тоже.

– Спасибо, конечно, за деньги, отец, – говорит Пол. – Вот только операция мне не нужна. Это Роберт Грэй подкупил доктора, чтобы он поставил мне такой диагноз. Док признался мне в этом, когда бывшего следователя обнаружили в могиле Самюэля. Совесть его замучила. Жизнь ты свою, по большому счету, прожил. А нам с Лорой лишние двести тысяч за твою голову не помешают. Сейчас я вызову полицию.

– Что ты делаешь? Одумайся, – шепчет Лора.

– Я знаю, что делаю, – Пол берет трубку и тыкает в экран пальцем. – Полиция? – переспрашивает он. – Я хочу сообщить вам…

Я рвусь изо всех сил, но от этого наручники только сильнее впиваются в мои запястья. И тут гремит выстрел. Пол с простреленной головой падает на ковер. Лора стоит с револьвером в руке, из ствола тонкой струйкой стекает дым.

– Что ты наделала, девочка моя? – говорю я.

Лора трясущимися руками расстегивает наручники.

– Я не знала, он ничего не говорил мне, – шепчет она трясущимися губами.

Я прижимаю Лору к себе, глажу по волосам.

– Боже, что я натворила? Я жду от него ребенка…

Стекольщик только что закончил свою работу – в двери моего офиса стоит новое стекло, такое, как я и заказывал. На матовом фоне серебрятся строгие буквы: «Джон Браун. Частный детектив». Офис, конечно, тесноват. Микроскопическая приемная, в которой с трудом хватает места для письменного стола и дивана для посетителей, а за ней расположен мой кабинет – он чуть просторнее.

В приемной обитает моя секретарша Кэт. Она тут как рыбка в аквариуме. Милая, разбитная девчонка. На нее можно положиться во всем – от варки кофе до слежки за моими подопечными. Но пока еще она не пришла. Хмурым дождливым утром мне пришлось тащиться сюда, чтобы встретить стекольщика. Офис, конечно, обходится мне недешево, зато он расположен в приличном и людном месте – напротив Медисон Холла.

Прежнее стекло не простояло и двух месяцев, его вынес собой один из моих клиентов. Не люблю распускать руки. Но этот наглец отказался заплатить оставшуюся по договору сумму лишь потому, что его жена, за которой он нанял меня следить, как оказалось, ему не изменяла. Можно было просто выставить его за дверь, денег я и так и так не получил, но не сдержался. Иногда со мной такое случается. Называю это обострением справедливости.

Если бы у меня был сын, то с ранних лет я бы каждый день говорил ему: «Когда вырастешь, даже не думай стать частным детективом». Мерзкая профессия вообще, и вдвойне мерзкая, если тебе выпало жить в Бэйсин-Сити. Приходится узнавать о людях такие мерзости, что впору разочароваться во всем человечестве. У меня пестрая клиентура – от миллионеров до проституток. И мне нет разницы, на кого работать, лишь бы платили. Обычно меня нанимают ревнивые мужья или жены, чтобы я следил за их «половинами». Чего я только не насмотрелся через подзорные трубы и объективы фотоаппаратов-телевиков. Можно сказать, я навидался всяких видов со всяких ракурсов и смыслю не только в судебно-прикладной анатомии. Когда завяжу со своей профессией, то вполне смогу написать толстую книгу о сексуальных извращениях и психических расстройствах.

– Я не опоздала? – вместо приветствия говорит мне появившаяся в приемной Кэт и с тревогой смотрит на настенные часы.

– Опоздать можно, когда есть дела, – отвечаю я.

Кэт хороша собой. При желании с ней можно было бы закрутить роман, несмотря на разницу в возрасте. Но это было бы против правил. Никогда нельзя вступать в интимные отношения с теми, кому платишь деньги, и с теми, кто платит их тебе.

– Ваша почта, мистер Браун. – Кэт кладет на стол стопку конвертов.

Быстро просматриваю их без особой надежды. Вот уже неделя, как у меня нет клиентов. Даже Кэт я задержал зарплату. Но она не напоминает мне об этом, входит в мое положение. Так, пришли счета по оплате аренды офиса, за прокат машины… А вот и что-то необычное. Внушительный конверт плотной бумаги, явно доставленный с нарочным – никаких почтовых штемпелей. Отправитель не проставлен. Надеюсь, что это не очередной псих, приславший мне белый порошок. В моей практике случалось и такое.

– Хотите, я распечатаю, – предлагает Кэт.

– Нет, я сам справлюсь, – отмахиваюсь я. – Лучше приготовь кофе.

На моем письменном столе полно всяких забавных вещичек, которые я держу, чтобы впечатлять посетителей. Тут и антикварный чугунный чернильный прибор, и каминные часы, и мраморное пресс-папье. Вещи эффектные, но, в общем-то, абсолютно бесполезные в наше время. Разве что можно при необходимости заехать тяжелым пресс-папье в голову невежливому посетителю. А таких хватает. Кому понравится, если я по заказу супруги уличу мужа в связях с несовершеннолетними – и не девочками, а мальчиками?

Взрезаю конверт серебряным антикварным ножичком для бумаги. Порошка – ни белого, ни синего – внутри нет, зато есть письмо, написанное, как ни странно, от руки. Читаю.

«Уважаемый мистер Браун. У меня к вам есть предложение, которое может показаться несколько странным. Я собираюсь нанять вас для одной работы. По некоторым причинам пока не могу назваться и не имею возможности лично посетить ваш офис для беседы. Предлагаю встретиться в заброшенном доме по адресу Кебич-стрит, семнадцать, сегодня в полночь. Ни в коем случае не пользуйтесь автомобилем. Приходите пешком. Деньги, присланные мной, являются задатком. Можете считать их своими, если решились на встречу со мной».

Я рассматриваю вложенный в конверт чек на пять тысяч на предъявителя и настолько удивляюсь, что даже забываю закрыть рот. Никогда прежде таким вот образом не обращались за моими услугами. Хотя клиентов со странностями я повидал немало. Город Пороков я знаю так же хорошо, как линии на своих ладонях. Кебич-стрит – одна из самых гнусных улочек в Старом Городе. Там всего два жилых дома. Я даже вызываю в памяти дом номер семнадцать. Старый, закопченный, трехэтажный с мансардой. В прошлом месяце там нашли два трупа. Судя по тому, что лица мертвецов и их гениталии были лихо изувечены, они стали жертвой группы проституток, которые контролируют этот район. Может, мужчины заслужили такую смерть? Вряд ли просто так им стали бы прижигать члены и протыкать их раскаленными стальными прутьями. Похоже, что они нечто подобное проделывали раньше с самими проститутками. Око за око, зуб за зуб.