– Я не помню, – сказал он тогда.

– А ты не хочешь показаться врачу, может, выпишет тебе какие-то таблетки?

– Да нет, мало ли что бывает…

Но с тех пор он больше на даче не ночевал.

В четверг Бобров позвонил Марте. У нее был явно простуженный голос.

– Ты заболела?

– Так, слегка.

– Помощь нужна?

– О нет, благодарю!

– Значит, каток в субботу отменяется?

– Конечно, у меня в воскресенье эфир. Надо привести себя в рабочее состояние, уж не взыщите!

– А в котором часу эфир?

– С одиннадцати до двух!

– А что если нам увидеться после эфира? Может, пообедаем где-нибудь?

– Можно.

– Тогда я за тобой заеду! Я соскучился, Петровна!

– Ну, допустим. Тогда до воскресенья!

И она первой положила трубку.

Она все еще сердита на меня, с сожалением подумал Бобров.

В субботу к Марте заглянула соседка Антонина Юрьевна.

– Привет, красавица! Как ты? Нешто хвораешь?

– Антонина Юрьевна, что это вам вздумалось сводничать? Как-то не ваш жанр!

– А что, он тебе не глянулся? А по-моему очень даже привлекательный мужик!

– Да я уже раньше была с ним знакома!

– То есть как?

Марта рассказала о своей встрече с Бобровым.

– Ну надо же! Как интересно… А ведь это судьба, Марточка!

– Какая еще судьба?

– А вот когда конем не объедешь! Ты только представь себе, в таком городе как Москва чтобы так сошлось… И что теперь?

– В воскресенье пригласил обедать.

– Пойдешь?

– Схожу.

– Что-то особого энтузиазма в голосе не слышу.

– Антонина Юрьевна, да он же боится… Все время чего-то опасается. Хотя я чувствую, что нравлюсь ему…

– Послушай, а ты знаешь его биографию?

– Ну, вроде он бывший шпион…

– А я вот у брата выяснила, кого я к тебе подослала!

– И кого же?

– Он герой!

– Штаны с дырой! – хмыкнула Марта.

– Это ты зря! Он был нашим разведчиком, очень много сделал для страны. Его предал один мерзавец, да не только его, но он, уже понимая, что вот-вот загремит в тюрьму, сумел все-таки предупредить одного ну очень важного агента, и тот успел утечь. Если бы и его взяли, беда была бы в сто раз серьезнее… Но сам уже не успел и два года просидел в тюрьме. Потом его обменяли. Вот! А при этом у него чувство юмора и вообще, он такой интересный! Конечно, не такой писаный красавец как твой Тимур, но зато…

– Ох, не поминайте Тимура. Я вообще не понимаю, что я в нем нашла! Дура была, коза!

– А Миша, он… Знаешь, что еще мне брат сказал?

– И что же?

– Он обожает всякую бытовую технику!

– То есть?

– Брат один раз был у него, говорит, там все технические новинки есть. И какая-то навороченная кофеварка, и куча еще какой-то техники. Хлебопечка, блендеры, миксеры… Черт его знает, что еще!

– Значит, он псих!

– Ничего ты не понимаешь! И вправду коза! Это он от одиночества! Пытается техникой заменить жену… Хочет быть во всем независимым, мол, я все умею, и хлеб испеку и котлет наверчу!

– Ну, и зачем мне такой?

– Дура ты, Марта! Если его по-настоящему пригреть, он с восторгом бросит всю эту технику и будет есть твои котлеты и хлеб из булочной… А, ладно, живи как хочешь. Только помни – он человек травмированный, с ним надо бережно…

– А я не травмирована, со мной не надо бережно? – расплакалась вдруг Марта, ей было так жалко Боброва, но она не хотела показать это соседке. Она так ясно видела эту кухню, в которой никогда не была. Все в высшей степени аккуратно, прямо-таки вылизано, и повсюду приборы: шашлычница, мультиварка, мультипечка, ну и что там еще сейчас рекламируют… И Бобров, одинокий и понурый, вынимает хлеб из хлебопечки. Нюхает его, режет, мажет маслом и достает яйцо из самого ненужного в мире прибора – яйцеварки! Марта еще горше заплакала. Бедный Бобров! И уже не было никакой обиды, осталась только нежность… Мой бедный любимый шпион! Стоп, Марта, откуда вдруг он любимый? Нет, с любовью спешить не надо! Жалость часто принимают за любовь! А я ведь не люблю его… Он мне просто нравится, даже очень нравится, но не более того!

…В субботу Бобров поехал к тетушке.

– Миша! – встретила она его. – Я вчера слушала тебя по радио!

– Господи, зачем?

– Я просто хотела знать, как у тебя это получается! Ты молодец! Говоришь сдержанно, никакой истерики, но весомо, так что не поспоришь, твои аргументы убийственным, и противники просто не знают, чем крыть! Здорово! Действительно здорово! Андрей гордился бы тобой, Мишенька! Ты умный!

– Спасибо, родная, я тронут!

Милица Артемьевна накормила племянника обедом.

Он, как всегда, вымыл посуду. Потом нашел в ящике рулетку и принялся что-то измерять.

– Что ты делаешь?

– Неважно!

– Ты собираешься купить посудомойку, да?

– Представь себе!

– Миша!

– Ты пойми, чудачка, это же так удобно! И ручки портить не надо! Нажала кнопку и через полтора часа вся посуда чистая, такая чистая, что аж скрипит!

– А вдруг мне не понравится?

– Не может такого быть! Я куплю тебе небольшую, настольную, она тут прекрасно встанет!

– Ну-ка, посмотри на меня! – распорядилась Милица Артемьевна. – Мальчик мой, у тебя что-то хорошее случилось?

– Да нет, просто не случилось ничего плохого, – улыбнулся Бобров, в который уж раз подивившись тетушкиной интуиции.

– Скажи мне, а ты больше не видел ту девочку?

– Какую девочку?

– Сестру Пети Сокольского?

Он засмеялся.

– Ну ты даешь! Я завтра пригласил ее пообедать. Ты довольна?

– Домой пригласил?

– Нет, в ресторан.

– А может, привезешь ее как-нибудь ко мне? Я бы хотела с ней познакомиться…

– Нет, родная, рано еще. Я вовсе не уверен, что после завтрашнего обеда захочу еще с ней видеться. Спешить не буду, хватит с меня, столько раз обжигался…

– Ну что ж, пожалуй, это разумно. Но все-таки, если у вас сладится…

– Тогда я непременно ее тебе предъявлю, можешь не сомневаться!

– …Сокольская, ты чего это так вырядилась? – спросила Вика при виде Марты. – Нешто у тебя нынче свиданка?