Ладони Брук скользнули вниз к его животу, и тело Ника предательски задрожало.

Ник стиснул зубы и попытался отвлечься и не смотреть на пленившие его упругие бедра Брук, но сквозь тонкий слой хлопковой простыни он чувствовал жар, исходящий от ее тела.

– Расскажи мне о женщинах, каждая из которых до смерти хочет стать твоей принцессой, – сухо сказала Брук. – Они все красивые и богатые?

– Ты действительно хочешь поговорить об этом?

– Да нет, не очень.

Ее пальчики проследовали вверх к подмышкам.

Ник схватил Брук за запястья и опрокинул на спину. Она оказалась под ним, а ее ноги запутались в простынях. Следовало немедленно отодвинуться от нее на безопасное расстояние, но в ее глазах появилось выражение такой беззащитности, что Ник не мог пошевелиться. Задыхаясь, они смотрели друг другу в глаза.

– Прикоснись ко мне, – прошептала Брук.

Ник теснее прижался к ней, и Брук заметалась под ним в порыве страсти. Ощутив зов ее жаркой плоти, он мучительно застонал. Сегодня Брук пахла горько-сладким розовым грейпфрутом.

– Я поклялся, что не сделаю этого.

– Тогда поцелуй меня. Насчет поцелуев ты ничего не говорил.

– Тебе следовало стать юристом, – проворчал Ник, уступив желанию, сводившему с ума их обоих.

Он склонился над ней. Брук раскрылась ему навстречу подобно бутону розы в теплый летний полдень. Ник неторопливо завладел ее губами, безжалостно подавляя настойчивый зов своей возбужденной плоти. Их сердца громко стучали, пока Ник не перестал различать, где заканчивался он и где начиналась Брук. Время остановилось, и все вокруг исчезло. Была только мягкость ее губ, ее едва различимые вздохи и его растущее желание.

То, что он сейчас делал, вряд ли пойдет им на пользу, но Ник устал до смерти бороться с собой и думать о том, что ждет его в будущем. Ему хотелось насладиться этим мгновением и думать только о настоящем. Брук предлагала ему себя, ничего не требуя взамен. Очень скоро его жизнь будет полна всяческими запретами и ограничениями, и так до конца его дней. Так почему бы не поддаться своим чувствам на каких-то несколько минут и не насладиться женщиной, которая принесла в его жизнь радость и смех, которая поразила его своей дерзостью и высвободила его эмоции. Пять лет Ник боролся с собой, чтобы не влюбиться в Брук, потому что боялся, что однажды придется покинуть ее.

И он оказался прав. Стоило ему рискнуть своим сердцем, как его тут же поставили перед нелегким выбором.

– Видишь, это не так уж сложно, – прошептала Брук, когда Ник оторвался от ее губ и начал целовать ее шею.

– Я никогда не встречал никого, кто сравнился бы с тобой. Никому еще не удавалось уговорить меня так быстро.

– Все потому, что я ослепительна.

– Все потому, что ты чертовски упряма. Если у тебя не получится с работой в Беркли, ты всегда сможешь вести семинары и учить продавцов искусству избегать отрицательных ответов.

Ее набухшие соски обжигали его сквозь тонкую ткань сорочки.

– Расстегни пуговицу.

Брук нерешительно посмотрела на Ника, потом через какое-то время подняла руки и расстегнула первую пуговицу. Увидев верхнюю линию ее груди, Ник наклонился и прильнул к ее коже. Брук громко вздохнула, вызвав у Ника довольную улыбку.

– Еще одну.

Она послушно расстегнула следующую пуговицу.

Ник снова опустил голову и потерся отросшей на подбородке щетиной о ее нежную кожу. Брук задрожала.

– Продолжай, – улыбнулся Ник.

Брук торопливо расстегнула еще две пуговицы, но держала края сорочки вместе. Зардевшись, она смотрела на Ника из-под своих длинных пушистых ресниц.

– Убери руки, я хочу взглянуть на тебя.

– Ник, но это…

– Не то, что ты хотела? – потянул за сорочку Ник и языком коснулся тугого соска Брук.

– Именно этого я и хотела. – Она изогнулась, но не разжала руки. – Я чувствую…

– Говори, – настойчиво потребовал Ник, желая узнать, что она испытывает от его прикосновений, и его язык еще раз обжег ее грудь. – Я хочу знать, что сводит тебя с ума.

Брук разжала пальцы и распахнула сорочку. У Ника перехватило дыхание. Она была прекрасна. Изумительна. Само совершенство. Ее небольшие округлые груди венчали темно-розовые набухшие соски. Ник прильнул к одному из бутонов и закрыл глаза от удовольствия.

Брук громко застонала, когда он, закончив с одной грудью, переключился на другую.

Ник почувствовал, что ситуация стремительно выходит из-под контроля. Тяжело вздохнув, он взялся за края ее сорочки и спрятал роскошную грудь Брук от своих жадных глаз.

– Ты остановился? – в смятении спросила Брук. – Все только начиналось.

Избегая ее взгляда, Ник поднялся с кровати. Один раз ему удалось устоять перед искушением, но он сомневался, что выстоит дважды.

– Ты так ничего и не поняла? Я не могу предложить тебе ничего, кроме постели.

– Я знаю.

Брук повернулась на бок и осуждающе посмотрела на Ника. Он почувствовал, как в нем закипает злость. Черт бы ее побрал за то, что она появилась здесь и все испортила: Ник уже настроился смириться с судьбой, а Брук только подлила масла в почти потухший огонь искушений и сожалений. Ник направился в ванную, на полдороге он остановился, повернулся и глянул на Брук. Подперев голову одной рукой, она лежала и смотрела на него сквозь полуоткрытые веки.

Брук не стала застегивать сорочку, и ему открылся потрясающий вид округлости ее правой груди почти до самого соска. Афродита во всей своей красе не впечатлила бы Ника так, как это сделала худощавая Брук, лежащая в его кровати.

Он с силой захлопнул за собой дверь в ванную и включил душ. Холодный.

* * *

Услышав шум воды, Брук легла на спину и уставилась в потолок. Ею овладело бессильное отчаяние, и хотелось кричать от боли. Брук стиснула зубы, но это не помогало. Она схватила одну из подушек Ника и уткнулась в нее лицом, чтобы Ник не слышал ее громких ругательств.

Когда вспышка гнева миновала, Брук зарылась в прохладную простыню, вдыхая запах Ника и заново переживая те минуты, когда он потерял самообладание. Жар волнами разливался по всему телу, беря начало в горячем, пульсирующем от бессильного желания источнике меж ее бедер. Этот мужчина обладал настоящим даром переворачивать ее мир с ног на голову.

Ее сердце разрывалось от боли не в первый раз. То, что началось как простой каприз, романтическая влюбленность, дурашливая игра, превратилось вдруг в чувство, от которого Брук была не в силах освободиться. И эта связь с каждым днем становилась только прочнее. И теперь от Брук требуется просто взять и отпустить Ника и как-то жить дальше? И воспитывать одной их ребенка? И больше никогда в жизни не увидеть Ника? Брук едва не задохнулась от охватившей ее паники.