наслаждался восхитительными клецками и, казалось, не обращал никакого внимания на беседу матери и сына.

— М-да… — буркнула Лили. — А что вы делали потом?

— Ходили к старой галерее, где раньше был оркестр, но… — заметив, как сходятся на переносице брови матери, мальчик заговорил быстрее: — …но внутрь не вошли. А потом Нарцисска нашла жабу.

Лили с беспокойством взглянула на собачку, которая с мольбой смотрела на Калибана и трясла хвостиком, явно ожидая подачки.

— Но она ведь не поймала ее, надеюсь?

Нарцисска имела отвратительную привычку пробовать на зуб всякую гадость.

— Нет, — вздохнул Индио вроде бы даже с сожалением. — Жаба ускакала, но зато мы поймали сверчка. Я хотел забрать его с собой и посадить в коробочку, но Нарц его проглотила. Кажется, он ей не понравился.

Мод фыркнула:

— Может, потому она и облевалась?

— И ты туда же! — вполголоса произнесла Лили.

Мод закатила глаза.

— Предпочитаешь, чтобы я выразилась иначе?

— Я предпочитаю не обсуждать подобные вещи за столом, но, похоже, мое мнение никого не интересует. — Лили опять повернулась к сыну. — Раз уж ты все доел, думаю, пришло время принять ванну.

— Ма-а-а-ма, — разочарованно заканючил Индио, как и все мальчики его возраста при упоминании о ванне. — Ведь Калибан еще не закончил есть.

Лили натянуто улыбнулась.

— Ничего, Мод составит ему компанию.

— Но ведь ты тоже не доела, — простодушно заметил мальчик.

— Я уже сыта.

Поднявшись со своего места, Лили подошла к небольшому очагу, где тихонько кипел поставленный туда перед ужином чайник, и, взяв тряпку, хотела было снять его с огня, когда ее опередила большая мужская рука.

Лили едва не подпрыгнула от неожиданности и широко раскрытыми глазами посмотрела на Калибана, который подхватил тяжелый чайник точно пушинку. Хорошо еще, не голой ладонью: взял полотенце.

Он стоял с непроницаемым выражением лица до тех пор, пока Лили не пришла в себя.

— Пойдемте со мной.

Лили привела гиганта в крошечную комнатушку, где рядом с кроватью на подстилке из какого-то тряпья стояла маленькая оловянная ванна, наполовину заполненная холодной водой.

— Выливайте сюда.

Калибан поддержал чайник за дно полой рубашки, и взору Лили открылась тревожащая сознание полоска обнаженного живота. Она поспешно отвела взгляд, и щеки ее опалила краска смущения.

— Мама? — На пороге возник Индио.

— Входи, — быстро сказала она сыну, а потом повернулась к мужчине. — Спасибо за помощь. Можете вернуться к столу.

Молча развернувшись, великан вышел из комнатушки и закрыл за собой дверь.

Индио опустил ладошку в воду и спросил:

— Почему ты так разговариваешь с Калибаном?

— Как? — рассеянно спросила Лили и, закатав рукава, попробовала локтем воду, дабы убедиться, что она получилась нужной температуры.

Это была даже не ванна, а скорее неглубокий таз. Лили и сама пользовалась им, присев на корточки, поскольку ничего другого не было: большую медную ванну им пришлось продать.

— Словно он ничего не понимает, — пояснил Индио.

— Давай-ка раздевайся, — поторопила Лили сына, — а то вода остынет.

Мальчик вздохнул.

— Но он понимает.

Подбоченившись, Лили вскинула бровь.

— Калибан очень умный, — не унимался Индио, стягивая рубашку.

Лили закусила губу.

— Откуда ты знаешь?

Пожав плечами, Индио уселся на пол и принялся снимать чулки.

— Просто знаю, и все.

Сдвинув брови, Лили задумалась. У нее не было сомнений, что Калибан слабоумный. Неужели притворяется? Но зачем?…

— Мама, — нетерпеливо позвал мальчик, уже раздевшись. — Можно я искупаюсь сам? Я уже большой.

Лили считала это преждевременным: Индио сам мог вымыть в лучшем случае мордашку, руки и ноги, а об остальном, как правило, забывал, — но сейчас почему-то не стала возражать.

— Хорошо. Только вымойся как следует, а я попозже зайду, ладно?

— Да, мама, — ответил Индио, стягивая штанишки.

— Мод, не могла бы ты… — начала Лили, открыв дверь, и тут же осеклась.

Калибан стоял возле камина со страницей ее пьесы в руках, на лбу его залегли еле заметные складки, и внимательно читал текст.

Тихонько прикрыв за собой дверь, Лили скрестила руки на груди, словно хотела успокоить отчаянно колотившееся сердце, и вскинула бровь:

— Кто вы такой?

Глава 4

Девять месяцев спустя у царя родился первенец, но был он ужасен:

с головой, плечами и хвостом быка. В остальном его тело было

человеческим, а кожа черна, точно эбеновое дерево. Царица лишилась

чувств, когда взглянула на чудовище, которое породила, и больше не

оправилась от потрясения…

Медленно развернувшись, Аполлон уставился на мисс Стамп. Его так захватила пьеса, которую, как он подозревал, написала она, что он не услышал звука открываемой двери. Возможно, если бы он никак не отреагировал на ее слова…

Громко фыркнув, мисс Стамп сказала:

— Я не дурочка, знаете ли. И если читаете это… — она кивком указала на страницу в его руках, — то вы отнюдь не слабоумный. Так кто же вы и к чему этот цирк?

Что ж, он предпринял последнюю отчаянную попытку, но она не увенчалась успехом. Аполлон опустил листок на столик рядом с камином, тоже скрестил руки на груди и посмотрел на мисс Стамп. Что бы она ни думала, он действительно не мог говорить.

Мисс Стамп нахмурилась — весьма свирепо для столь миниатюрного создания — и потребовала:

— Отвечайте! Вы от кого-то прячетесь — возможно, от кредиторов? Как вас зовут?

Она оказалась очень близка к правде. Лучше сменить тему, пока у мисс Стамп не разыгралось воображение. Аполлон вздохнул, вытащил из кармана блокнот, открыл чистую страницу и написал: «Я не могу говорить».

Лили, взглянув на написанное, фыркнула.

— В таком случае хотя бы представьтесь: как ваше имя?

Аполлон вновь принялся писать: «Пусть будет Калибан».

Сдвинув брови, Лили уточнила:

— Вы в самом деле не можете говорить?

Теперь она смотрела на гостя явно с сочувствием, и, чтобы удовлетворить ее любопытство, а заодно и успокоить, Аполлон написал:

«Я не причиню вреда ни вам, ни вашим домочадцам».

Мисс Стамп прочитала написанное и пристально посмотрела на него, и этот взгляд поразил его. В ее зеленых, точно лишайник, глазах отражалось пламя свечей, в их бездонных глубинах мерцал свет. Она, безусловно, красива, но не в общепринятом понимании. Красота мисс Стамп выражалась не в пухлых щечках и сочных губках, а вот в этих колдовских, манящих, лучистых светло-зеленых глазах.

Ну почему эта встреча произошла только сейчас, а не в прошлой жизни, когда он мог предложить ей не только острый ум и крепкое тело, но и титул, положение в обществе, роскошную жизнь?

Аполлон взглянул на блокнот в руке. Сам того не желая, он сжал его с такой силой, что помял страницы. От