традиция была гораздо ярче и многообразнее и само осознание образа «белой лебеди» народом было глубже и серьезней. Об этом свидетельствуют и народные заговоры, и сказки, и изобразительное творчество севернорусских крестьян первой четверти XIX века. Обратимся к текстам заговоров, записанным собирателями XIX века в различных губерниях России. «В Окияне-море пуп морской; на том морском пупе белый камень Олатырь; на белом камне Олатыре сидит белая птица ... » или: «На море Окияне, на острове Буяне, на зеленой осоке сидит птица, всем птицам старшая и большая»71• Белая лебедь связана со «святым божьим островом» даже в тех заговорах, где явно превалируют

христианские образы и символы: «Стану я, раб Божий (имя рек), благословясь, и пойду, перекрестясь, во сине море; на синем море лежит бел горюч камень, на этом камне стоит Божий престол, на этом престоле сидит Пресвятая Матерь, в белых рученьках держит белого лебедя, обрывает, общипывает у лебедя белое перо... »72• Заговоры, как и народные сказки, рисуют образ белой птицы отнюдь не однозначным, так, в одном из них: «... на море, на Океане, на острове Кургане стоит сыр дуб, под тем дубом стоит кровать, на той кровати лежит девица... », но не добрая, любящая, помогающая своему суженому Лебедь Белая, а «змеина сестрица»73• Такой вариант заговора представляет безусловный интерес тем, что здесь зафиксирована ситуация, нередко встречающаяся и в русских народных сказках, где между змеей, лебедем или уткой (т.е. водоплавающей птицей) и прекрасной девушкой ставится знак равенства. Так, в сказке «Свет Луна» красавица прилетает к своему мужу Ивану-царевичу скрытой огненной змеей, а в «Буренушке» Марья-царевна, превращенная мачехой в гусыню, вновь обретает свой женский облик, превращаясь последовательно в лягушку, змею и веретено. В «Сказке о царе Салтане» эта вторая сущность Царевны Лебеди не проявляется, но, повторяем, в русских народных сказках, загадках, заговорах связь Белой Лебеди (или гусей-лебедей) со смертью, с болезнями и их излечением или уходом на «тот свет» очевидна. Так, например, на том же самом «острове Буяне» в «море Океане», где «стоит дуб ни наг, ни одет», растет липовый куст, под которым лежит золотой камень, а на камне «лежит руно черное», и на том руне «лежит инорокая змея Гарафена», которая явно заняла место Белой Лебеди74• О том, что это именно так, свидетельствует текст другого заговора: «В Окияне-море пуп морской; на том морском пупе белый камень алатырь; на белом камне Олатыре сидит белая птица... залетала тая белая птица к рабу Божиему (имя рек) и садилась на буйную голову, на самое тимя; железным носом выклевывала, булатными когтями выцарапывала, белыми крыльями отмахивала призоры и наговоры, и всякую немочь за синее море, под белый камень, под морской пуп... »75• Однако те же функции выполняет в заговорах и «красная девица»: «... в синем море Океане белый камень, и от того белого камня выходит красная девица и приходит к тому рабу Божию (имя рек), и вынимает у того раба Божия с пупа грыжу, с сердца грыжу, из-под пупа грыжу, и подкладывает на шелковую ленту, и сносит к сырому дубу... ». Или змея: «На море-океане, на большом Буяне, стоит дуб, стара-дуб, под этим дубом, стара-дубом, лежит камень Белороб, на этом камне Белоробе сидит змея-Скоропея ... », которая также спасает от болезней, как и «белая птица» и «красная девица»76• О том, что «Лебедь Белая» (Царевна Лебедь) связана со смертью, с «тем светом», миром мертвых и миром богов, свидетельствуют и такие русские народные загадки:

«На море, на Окияне, На острове Буяне

Сидит птица Юстрица;

Она хвалится, выхваляется,

Что все видела, всего много едала. Видала царя в Москве,

Короля в Литве,

Старца в келье, дитя в колыбели,

А того не едала, что чего в море не достала».

(Смерть)

«Сидит утка на плоту, Хвалится казаку:

Никто меня не пройдет, Ни царь, ни царица,

Ни красна девица».

(Смерть)

Стоит особо подчеркнуть, что даже фольклорно-этнографические экспедиции 80-х 90-х годов зафиксировали в Псковской области четкую память информаторов о том, что среди персонажей святочных ряжений, связанных с обрядами культа предков, обязательно присутствовали «гусь», «гусак», «утка».

«Уточка полевая», «утка луговая» или «гуси-лебеди» характерные персонажи песен Масленицы праздника, также связанного с культом предков и заклинанием плодородия следующего земледельческого года. В песне, записанной П.В.Шеном в Псковской губернии, поется:

«Приходила Коляда наперед Рождества Виноградье красно-зеленое мое!

Нападала пороша снегу беленького Как по этой по пороше

Iусu-лебедu летели колядовщuкu, недоросточкu»77•

Мы уже отмечали ранее то огромное значение, которое придавалось образу гуся и лебедя в ведической традиции. Так, Е.Е.Кузьмина подчеркивает, что в индоиранской мифологии водоплавающая птица выступала олицетворением и спутницей богини-матери, связанной с водой, которая часто изображалась в виде «мирового дерева» с сидящими на нем птицами78• Но именно такая композиция дерево с сидящими на нем птицами, утицами, лебедями или павами является одной из самых распространенных в русской народной вышивке от Орла и до Архангельска79• В пушкинской «Сказке о царе Салтане» весь комплекс связей, отмеченных для индоиранской традиции Е.Е.Кузьминой, выявлен исключительно рельефно. Здесь есть богиня-мать, связанная с водой (и ее сын повелитель вод), водоплавающая птица (Царевна Лебедь) и мировое дерево (дуб).

Отметим также, что в описании Царевны Лебеди А.С.Пушкин подчеркивет, что она:

«Днем свет божий затмевает, Ночью землю освещает...

А сама-то величава,

Выплывает, будто пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит».

Известно, что ведическая традиция связывает гуся-лебедя с музыкальным ладом, с сакральными музыкальными ритмами, с особым строем напева священных текстов, со стихотворным размером, с определенным положением руки в танце. Но и в восточнославянской, и особенно в севернорусской традиции, гуси-лебеди тесно связаны с музыкальным ладом, с гуслями (часто крыловидными, в связи с чем заметим, что в санскрите «hansapaksa» крыло лебедя название определенной позиции руки в танце), с обрядовыми плясками. Так, в одной из предсвадебных песен, записанной в Архангельской губернии, есть следующие строки:

«Вы где, гуси, были? Вы где побывали?

Где спали, ночевали?

Мы спали у княгини, Побывали к первобрачной, Еще что княгиня делает? Во гусли играет,

Дары снаряжает ... »80•

То есть такой важный обряд, как подготовка свадебных даров, обязательно сопровождался ритуальной гусельной игрой.

Мы должны отметить также, что в языке древнеиндийской культуры санскрите слово «hansa-pada» обозначает киноварь, то есть красный цвет. Интересно, что рабочая часть ткацкого стана, создающая узоры нитью красного цвета по белой основе, носит в русской традиции название «уток». Но в ведических текстах