План стоял у нее перед глазами, как будто был по пунктам продиктован ей кем-то услужливым и заботливым. Ей так и казалось – незнакомый, но доверительный голос нашептывает на ухо. Встань. Выйди в коридор. Теперь иди направо. Именно направо. Одна дверь, вторая. Теперь ты в тамбуре. Здесь никого. Теперь нажми на ручку левой двери. Нажми и сильно потяни на себя…

Поток холодного воздуха ударил Наде в лицо. У нее почти перехватило дыхание, а между тем ласковый голос шептал: «Прыгай, прыгай, там будет хорошо и спокойно».

Она подошла к краю металлической ступени, взялась за холодные ручки по сторонам двери, сильно оттолкнулась и…

Сначала ей показалось, что она зацепилась за что-то воротником рубашки. Горло больно сдавило. Оторвалась и отлетела пуговица. Потом она почувствовала чьи-то руки, держащие ее за воротник и талию. Надя обернулась и увидела своего соседа-военного, который казалось, должен был спокойно спать в купе.

– Не надо, – тихо проговорил он. Его голос прозвучал как будто с другого конца света. Хотя, может быть, виной тому был шум колес, рвущийся из распахнутой двери вагона.

Надя посмотрела в его добрые глаза и вдруг поняла, какую несусветную глупость могла совершить только что. Комок подкатил к горлу, слезы брызнули из глаз, и она потеряла сознание…

Через полгода они поженились. Надя взяла фамилию мужа – Филимонова. Она была счастлива – не каждой выпадает счастье выйти замуж за генерала, да еще за того, который спас твою жизнь. Николай оказался настоящим мужчиной – таким, какие встречаются крайне редко. Он был смел, даже бесстрашен, силен, умен, бескомпромиссен, красив… Надя могла перечислять его достоинства очень долго. Их хватило бы на целую армию.

Надо сказать, Николай спас Надю еще раз – когда они вернулись в Москву после недели, проведенной в Тарту (Филимонов ехал туда развеяться – к старому приятелю), их встретила заплаканная мать и встревоженный отец. Следователь, расследующий причины взрыва, начал подозревать пропавшую без вести, а потом неожиданно объявившуюся Надю. Николай уже знал все подробности того страшного дня и, не мешкая, сам пошел к следователю. Те несколько часов, что его не было, мать беспрерывно пила валидол, а отец, безуспешно пытаясь репетировать, порвал немало струн на своей скрипке. Надя же почти не волновалась. Она была уверена, что теперь, после того как ее защитником стал генерал Филимонов, с ней не может случиться ничего плохого. Просто не может – и все.

О чем говорил он со следователем, так и не узнал никто. Но подозрения в отношении Нади отпали. И в институте ничего не узнали – Надя окончила МГУ с красным дипломом и сразу же поступила в аспирантуру.

Это было ровно восемь лет назад. С тех пор Наде довелось немало поволноваться, когда, например, через неделю после свадьбы Коля отправился в Баку – улаживать нарождающийся кровавый конфликт. Потом были другие «горячие точки», счет которым Надя потеряла. Тяжелее всего было пережить бесконечно тянущуюся чеченскую войну. Но к счастью, со всех войн генерал Филимонов, целый и невредимый, возвращался домой. Правда, год назад Николай вернулся домой мрачнее тучи. В этот день был выпущен указ президента об увольнении его со всех должностей с нелепой формулировкой «по выслуге лет». Видимо, в канцелярии Президента не удосужились посмотреть на дату его рождения и придумать что-нибудь более правдоподобное…

Но генерал Филимонов не слишком горевал. У него уже появились другие планы…

– А кто первый предложил ему заняться политикой? – спросил я, прерывая поток воспоминаний Надежды Анатольевны.

Она тронула пальцами виски (я уже обратил внимание на этот ее постоянный жест) и, подумав, ответила:

– Я даже не могу ответить определенно. Просто откуда ни возьмись появилось множество каких-то незнакомых раньше людей. Коля был очень общительным человеком, и, мне кажется, этим многие пользовались. Он, например, никогда не избегал встреч с офицерами, которые что-то просили для себя, повышений в звании или еще чего-нибудь…

– Кто были эти люди, которые появились в окружении генерала Филимонова?

– Разные люди… Сначала к нам зачастили журналисты. Наши, потом иностранные. Коля встречался со всеми, подробно отвечал на вопросы, давал интервью. Иногда его ответы редактировали, иногда писали совсем не то, о чем он говорил. Коля очень сердился в этих случаях.

– А что искажалось?

– Его критика в адрес властей. И потом… вы знаете, Коля добрый и интеллигентный человек. А журналисты создали образ этакого солдафона, грубого мужика, который только и способен, что всех построить в две шеренги. И что самое неприятное – после этих публикаций Коля сам стал меняться. Он становился похожим на того генерала Филимонова, которого изображали в газетах. У меня складывалось впечатление, что чья-то невидимая рука пытается вылепить из моего мужа какого-то другого человека. И надо сказать, во многом это сделать удалось. Коля стал совсем другим за этот год.

– К сожалению, это обычная история, – вздохнул я, – политика бывает только грязной. И никакой другой. И делается она соответствующими, грязными методами.

Надежда Анатольевна кивнула:

– К сожалению, Коля этого не понимал. Ему казалось, что люди, которые его окружают, хотят только одного – того же, что и он, – блага для нашей страны, для России. А я сомневалась в этом с самого начала.

– Расскажите поподробнее, – попросил я.

Надежда Анатольевна промокнула глаза уголком носового платка и продолжила свой рассказ…

С тех пор как Николай решил баллотироваться в депутаты, у них в доме стало бывать много народу. Откуда-то появились деньги, Филимоновы переехали в новую огромную квартиру на Кутузовском проспекте.

Теперь Николай с утра пропадал в своем «штабе» – арендованном на неизвестно какие средства офисе в районе Тверской. Он уходил из дома рано утром и приходил почти ночью.

– Смотри новости по телевизору, вот и будешь знать, где я, – самодовольно отшучивался он в ответ на ее жалобы, что они почти не видятся.

И действительно, почти в каждом выпуске новостей мелькали сообщения о ходе предвыборной кампании генерала Филимонова. Он появлялся на заводах и фабриках, не пропускал митингов, устраивал встречи со своими будущими избирателями. Надя замечала, что политика все больше ему нравится. И он постепенно вязнет в ней как в болоте. Она чувствовала, что вся эта помощь потом обернется чем-то очень нехорошим, что придет день, когда «бескорыстные» помощники потребуют оплаты по всем счетам. Она пыталась рассказать Николаю о своих опасениях. Но все было тщетно. Он только отмахивался. Генерал Филимонов чуял пьянящий аромат близкой, идущей прямо в руки власти и не хотел отказываться от нее.

Как– то раз Надя нашла на столе мужа лист бумаги, на котором было напечатано: «Примерные тезисы выступления Н. А. Филимонова».

Вообще– то Надя не интересовалась политикой. Ее мысли были поглощены проблемами лингвистики, а именно темой ее докторской диссертации -"Некоторые проблемы лабиализации согласных звуков в бриттской подгруппе кельтских языков", понять смысл которой могли человек пять-шесть во всей России и еще несколько десятков – в мире. Но тем не менее Надя решила полюбопытствовать и прочитала текст «тезисов». Он привел ее в ужас. Какой-то неизвестный «спичрайтер» вложил в уста Николая отвратительные лозунги. В них требовалось очистить Россию от «инородцев», выселить «некоренные и пришлые народы», исключить появление нерусских во властных структурах. Текст был в стиле Йозефа Геббельса где-нибудь в тридцать третьем году, когда коричневые в Германии только набирали силу.