— Наверное, отправился к любовнице? — предположила Кандейс.

— В этом сомневаться не приходится.

Анжелика очень удивилась, испытав внезапное чувство ревности, которое почти физически причинило ей боль. Скарлет продолжала:

— Возможно, он и дурно воспитан, но очень уж обаятелен.

— Честно говоря, я не заметила каких-либо изъянов в его воспитании, — небрежно возразила Анжелика. — Он просто немного со мной пофлиртовал.

— Надеюсь, Оливье это заметил, — произнесла Скарлет. — Пусть отведает свое же лекарство, может, это пойдет ему на пользу.

Оставив детей в школе, Анжелика зашагала к дому, представляя себе, как Джоэ и Изабель привыкают к новой обстановке. Вдруг кто-то окликнул ее с противоположной стороны улицы. Голос принадлежал Дженне Элрич. Внутри Анжелики что-то оборвалось. Держа сына за руку, Дженна переходила через дорогу, даже не удосужившись взглянуть на «рейндж ровер», который вынужден был резко затормозить, чтобы дать им пройти.

— Как дела? — спросила Дженна с американским акцентом, выраженным еще сильнее, чем у Кандейс.

— Великолепно, — сказала Анжелика, рассматривая пышную шевелюру Дженны и большие солнцезащитные очки, которые делали ее похожей на гигантское насекомое.

Лицо Дженны было покрыто ровным загаром под цвет маленькой дамской сумочки от Гуччи, однако, несмотря на это, производило впечатление строгой, холодной красоты.

— Как Джоэ?

— Он взволнован.

— А Зеус вообще не хотел идти сегодня на занятия. Я была вынуждена буквально вытаскивать его из постели, но зато при этом, представляешь, он все время повторял недовольным тоном на чисто французском языке: «Мама, я не хочу идти в школу». Зеус, деточка, так ведь было?

Анжелика была просто поражена таким бахвальством. У ее собственных детей отец был чистокровный француз, но ей бы и в голову не пришло хвастаться их знаниями.

— О, он успокоится, как только войдет в класс. Мисс Эмма невероятно мила.

— У нас было такое напряженное лето. Я просто выбилась из сил. Мы совсем недавно закончили возведение дома на острове Мустик, но возникли проволочки со строительством шале в Гштааде. Я уже сказала Джону, что, если его не закончат к Рождеству, я вообще откажусь от этой затеи. Потом Дженнифер заболела и вернулась в Лондон, поэтому мне пришлось находиться с детьми одной, не прибегая к услугам няни, в течение двух недель в Биаррице! Только представь себе, какой ужас! Поэтому сейчас я занимаюсь активным поиском няни, так что если вдруг услышишь, что кто-то ищет место, дай мне знать.

— Я буду обязательно иметь это в виду.

— Ну что ж, я, пожалуй, поспешу, а не то Зеус будет последним учеником, заявившимся в класс, а это не очень хорошо для начала учебного года. — Затем, как бы между прочим, она добавила: — Кстати, ты великолепно выглядишь. Как бы я хотела, чтобы и у меня иногда был такой же небрежный вид человека, только что вставшего с постели, но почему-то всегда заканчивается тем, что я выгляжу какой-то налакированной.

Анжелика смотрела, как Дженна шагает прочь в кожаных ботинках и широком пальто, мысленно желая ей, чтобы она как следует пропотела в жарком помещении школы. «Небрежный вид человека, только что вставшего с постели! — с негодованием подумала Анжелика, продолжив свой путь. — Если и есть на свете женщина, которую я терпеть не могу, так это язва Дженна Элрич».

Возвратившись домой, Анжелика наконец-то села за письменный стол в кабинете, находившемся наверху и выходившем окнами в сад. Комната со светлыми стенами и обстановкой в стиле Новой Англии, украшенная пышными цветами и полками для книг, была ее маленьким священным оазисом, где Оливье не мог пожаловаться ни на ароматические свечи, ни на выбор музыки. Здесь Анжелика медитировала, не боясь, что ее кто-то прервет, и предавалась мечтам, ни на что не отвлекаясь. Вздохнув, она включила компьютер.

На экране сначала появилась информация о семидесяти сообщениях, но затем, после сканирования списка, обнаружилось, что большинство из них являлись обычным спамом и их можно было не раздумывая удалить. Одно сообщение принадлежало агенту Анжелики, Клаудии Хеммингуэй, и два — редактору из Нью-Йорка. Анжелика быстро на них ответила, пропуская письма, которые пришли от знакомых с приглашениями на ужин, — их длинные послания она решила прочитать позднее. Вдруг ее взгляд упал на знакомое имя — Джек Мейер. Сгорая от любопытства, Анжелика кликнула на его строчку. Как же ему удалось найти ее адрес?

«Дорогая Сейдж, надеюсь, вы не против, что я вам пишу. Я все обдумывал идею для вашей книги (которая будет, по-моему, просто великолепной).

Я вернулся в Розенбош. У нас весна. Воздух насыщен ароматом цветов и камфоры. Я очень люблю это время года, когда все становится таким молодым и волнующим. Мне кажется, вам следует приехать сюда, здесь наверняка к вам придет вдохновение.

Я получил огромное удовольствие, познакомившись с вами в Лондоне. И кстати, мне понравился ваш веб-сайт, хотя здесь явно не хватает ваших фотографий, а те, которые все-таки есть, не передают той красоты, которая так поразила меня.

Пес, который мирно почивает на крыльце».

Анжелика с изумлением смотрела на экран монитора. Ну зачем же утруждать себя, разыскивая ее веб-сайт? Он ведь знал, что она замужем. Хотя, судя по его приключениям в Клэпхеме, Джек, очевидно, получал удовольствие, ведя бесшабашный образ жизни.

Она прочитала текст снова, останавливаясь на наиболее понравившихся ей строчках. В памяти вдруг зазвучал его голос, несколько хрипловатый, с мелодичным акцентом, и Анжелика улыбнулась. Она представила себе виноградник Розенбош, раскинувшийся под ярким голубым небосводом в окружении камфорных деревьев и готовых распуститься цветов, и перед ее глазами явственно предстала картина: Джек лежит на траве и, вооружившись биноклем, наблюдает за птицами.

Итак, что же ей теперь делать? Не ответить ему было бы невежливо. В конце концов, что плохого в переписке по электронной почте? Разве не может быть дружбы между двумя людьми, у которых уже есть семьи? И не слишком ли самонадеянно предполагать, что он намекает на интимные отношения? За ужином Джек не переступил границ дозволенного, а она не дала ему никакого повода надеяться.

Анжелика взглянула на дату — Джек отослал сообщение вчера. Испытывая все возрастающее чувство вины оттого, что все это доставляет ей радость, она коснулась пальцами клавиатуры и нажала кнопку «ответить».

«Дорогой пес, мирно почивающий на крыльце, благодарю вас за ваше письмо. Мне приятно получить от вас весточку. Я сижу за письменным столом, размышляя над новой книгой, но чувствую себя зажатой и лишенной всяческого вдохновения. Если вам в голову вдруг придут какие-нибудь потрясающие идеи, сообщите мне о них, я не откажусь от любой помощи! Какое блаженство наслаждаться весной, не говоря уже о солнце и запахе камфоры! А у нас, как вы знаете, безрадостная осенняя пора. Мысль побывать в Розенбоше кажется мне заманчивой. Мы с Оливье с удовольствием как-нибудь приедем к вам в гости».