Даниил должен узнать об этом, и чем скорее, тем лучше. А то, что она приедет без предупреждения… не такая уж большая беда!

– Девушка, вы не заснули? – напомнил о себе представитель, которому задумчивость Агнии совсем не нравилась. – Вы будете правки вносить или нет?!

– Буду, – заверила его Агния. – Но сначала кое-что уточнить хочу.

– Уточняйте.

– Не у вас. – Девушка достала из кармана мобильный телефон. – Тут у меня должен был сохраниться номер джентльмена, который договаривался со мной о сессии. Я не знаю, выше он вас по званию или нет, но платит мне он, вот у него и спрошу про платье.

Последняя фраза стала не более чем нагнетанием обстановки: Агния была полностью уверена, что звонивший выше дядьки по званию. Потому что говорил он с акцентом и переговоры об оплате вел вполне свободно, не прикрываясь аргументами вроде: «Мне нужно уточнить бюджет».

Представитель заметно побледнел и на провокацию поддался:

– Не надо никому звонить! Зачем человека отвлекать от работы? Человек занятой, ему не до того!

– Вот и я так подумала. Но знаете, мы с ним договорились об одном, вы мне говорите другое, без уточнения не обойтись.

– Так давайте я уточню, – мужчина начал нервно подергивать собственный взлохмаченный хвостик. – Что вас интересует?

– Изначально мне было сказано, что все правки я вношу по собственному усмотрению. А тут появляетесь вы и заявляете, что мне нужно слушаться вас. Вот я, бедная неопытная девушка, и запуталась.

Представитель намек понял, он был не настолько твердолоб, чтобы и дальше гнуть свою линию.

– Не надо никому звонить, говорю же! Делайте как считаете нужным, я больше не вмешиваюсь!

– Вот и славно.

Спекся. Всегда так: на претензии наглости хватает, а надавишь чуть-чуть – тут же сдуваются. Главное в этом деле – правильно надавить.

На обработку фотографий ей дали два дня – уйма времени! Обычно Агния предпочитала заканчивать такие задания раньше срока, чтобы наверняка избежать задержек, но сегодня просто не получалось. И так сессия затянулась, как бы не пришлось вообще у Даниила на ночь остаться!

Да и заваливаться к ним вечером неловко, тем более что у Маши был такой голос, будто она даже обрадовалась сегодняшнему отсутствию Агнии. Чтобы угомонить совесть, Агния набрала личный номер домработницы, но трубку никто не снимал – для Маши это было чуть ли не нормой.

Звонить Даниилу девушка не стала, он как-то сам сказал, что она может приезжать в любое время. Вот и будет сюрприз!

– Сделала все, что могла, – заверила Агния свое отражение в зеркале заднего вида любимой «Хонды». – А Машке урок будет – нечего трубку бросать где попало!

Даниил, скорее всего, посмеется над потенциальной угрозой, как и Артем. Но хоть совесть чиста будет!

Вечером буднего дня поток машин, выезжающих из города, был значительно меньше, чем в выходные. Поэтому Агния добралась быстрее, чем обычно, и это не могло не радовать – являться в гости совсем уж поздно не хотелось. Охрана поселка тоже пропустила ее без лишних вопросов, хотя обычно Маша предупреждала их, что господин Вербицкий ожидает гостью. Вот они, дивиденды вежливого обращения!

Агния припарковала машину в привычном месте, только-только успела выйти, а к ней уже бежала изумленная Маша.

– Агния? Что ты тут делаешь? Ты ведь сказала, что сегодня не приедешь!

На лице домработницы не было привычного восторга, напротив, там наметилось нечто похожее на раздражение. Это было не просто необычно – ненормально для Маши!

– А приехать получилось, – пожала плечами Агния. – А что, нельзя было?

– Нельзя? Нет, не нельзя… Просто нежелательно.

– Почему? – никак не могла понять девушка.

– Потому что сегодня приезжает Георгий Георгиевич!

– Э… кто?

Так Агния впервые узнала о наличии у Даниила личного лечащего врача. Причем, как и следовало ожидать, от болтливой Маши узнала все и сразу.

Первые полгода после аварии Даниил не вылезал из больниц – его буквально собирали по кускам. Естественно, настроение у него в тот период было не лучшее, тяга к жизни стабильно приближалась к нулю. Но Даниил Вербицкий не был парниковым цветочком, на который впервые дунули феном, с испытаниями в своей жизни он уже сталкивался, причем очень серьезными. Поэтому, в конце концов, он не сломался, как предсказывали и надеялись некоторые, а решил бороться за нормальную жизнь во что бы то ни стало.

К нему потянулась череда врачей, но после осмотра пациента они только руками разводили. Травма у Даниила оказалась очень сложная, необычная травма, мужи, связанные клятвой Гиппократа, удивлялись, как он вообще живет. Некоторые пытались предложить лечение, понимая, что клиент с деньгами, но Даниил отказывал им, причем в довольно грубой форме. Он не хотел, чтобы его лечили люди, удивляющиеся его способности жить.

Даниил был в шаге от отчаяния, когда узнал о специалисте, не менее редком, чем его травма, – хирурге со множеством специализаций Георгии Саркисяне.

Гражданин Франции Георгий Саркисян был сыном эмигрантов из Армении. Хирургом он стал очень рано и был не просто увлечен, а одержим своей профессией. Не то чтобы его не интересовали деньги, деньги он получал между делом. Главным смыслом его жизни было лидерство в своей сфере – он проводил такие операции, одно упоминание о которых заставляло его коллег крутить пальцем у виска.

Но Саркисян плевал на коллег. Он, еще не перешагнувший значимый для многих мужчин сорокалетний рубеж, был знаменит и достаточно богат. Да и немудрено: он сумел сохранить жизнь человеку, потерявшему двадцать процентов головного мозга, сконструировать из металла две трети позвоночника и дать их новому хозяину возможность частично двигаться, пришить человеку чужую руку.

Он и стал последней надеждой для Даниила. Саркисян прилетел, провел полный осмотр и сказал, что теоретически восстановление возможно – как минимум частичное. Оно будет долгим, мучительным и потребует нескольких операций, которые возможны только при должном состоянии организма.

Даниил готов был рисковать, даже смерть для него была предпочтительней такого существования. Но Саркисян все равно отказывался оперировать: пока тело было слишком слабым, под скальпелем Вербицкого ждала верная смерть, без вариантов.

Решили подождать, но оказалось, что время работает против Даниила. Измученный, изуродованный изнутри организм отказывался восстанавливаться. Ситуация усугублялась тем, что оптимизма у Вербицкого не прибавлялось, последняя надежда таяла на глазах. Саркисян мотался в Москву раз в месяц, ему и самому хотелось спасти этого пациента. Но результаты осмотров и анализов были неутешительны: Даниил умирал.

Все это длилось уже семь месяцев, и если первые визиты Саркисяна были чуть ли не праздником, то теперь каждое новое посещение воспринималось как своего рода приговор. Талантливый врач и упрямый пациент ничего не могли сделать против природы.