— Ну, хорошо, — проговорил мистер Дэвис. — Что бы вы сделали, если бы этот дом был построен на песке у самого моря и вы бы знали, что первый же шторм разрушит его?

— Что бы я сделал? — воскликнул дедушка. — Да я бы снес его, не оставив камня на камне, и заново построил на скале!

— Вот именно! — сказал мистер Дэвис. — Вы построили свою надежду на вечную жизнь на песке, то есть на добрых делах, добрых намерениях и многом другом. Вы сами это знаете.

— Да, — согласился дедушка, — это действительно так.

— Тогда, мой друг, — продолжил мистер Дэвис, — снесите все ваши постройки и скажите себе: «Я погибну навеки, если останусь в моем нынешнем состоянии, и все мои надежды зиждутся на песке». А затем постройте их на чем-то лучшем, на том, что устоит во время шторма; постройте ваши надежды на Христе. Он — единственный путь на небо. Он умер, чтобы вы, бедный грешник, могли войти туда. Постройте вашу надежду на Нем, мой друг. Уповайте на то, что Он совершил для вас, как на вашу единственную надежду на вечную жизнь на небесах. Вот что значит строить на Скале!

— Я понимаю вас, сэр. Теперь я понимаю.

— Поступите так, — сказал мистер Дэвис, — и тогда ваша надежда будет верной и непоколебимой. Это будет добрая надежда, которая наверняка вас не подведет. И когда придет последний, решающий шторм, он не коснется вас. Вы будете находиться в такой же полной безопасности в тот день, в какой вы находитесь сейчас в этом доме, когда снаружи свирепствует буря. Так будет, если вы построите свою веру на непоколебимой Скале.

— Я не могу пересказать все содержание беседы, которую в то утро вели дедушка и мистер Дэвис, но хорошо помню, что перед отъездом гость преклонил колени вместе с нами и помолился, чтобы каждый из нас оказался на Скале, когда разразится последний великий шторм.

И я также помню, что в тот вечер, перед тем как пожелать мне спокойной ночи, дедушка обратился ко мне со словами: « Мой дорогой Алек, сегодня я не пойду спать до тех пор, пока не смогу сказать то же, что сказал бедняга Джем: «Стою я на скале Христа, в других основах лишь песок».

Я уверен, что дедушка сдержал свое слово.

Сквозь тьму сияет свет и

близок уж день;

Там, за волнами, манит

берега тень.

Близок конец пути: греби,

друг, скорей!

К берегу стремись в ладье

спасенья скорей!

Припев:

К берегу, к берегу правь

поскорей!

Не бойся бури и греби

веселей.

В ладье спасенья безопасно ты плыви.

Брось корабль разбитый и вперед все гляди!

Надейся на Господа, Он лишь спасет,

Буря вздымается, и ветер ревет.

Не бойся мрака, гула волн не страшись!

Светлая звезда взойдет, на берег держись!

Вот рассветает день, главу восклони;

Тучи рассеялись, уж слава вблизи!

В ладье спасенья аллилуйя воспой,

Радость там, у пристани тебя ждет святой!

Иисус призывает четырех рыбаков

Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы,

И говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков.

И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним.

Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их.

И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним.

Евангелие от Матфея 4:18-22.

Утро выдалось холодным и мрачным; дул ветер, и в окна хлестал дождь. Крошка Тимпи не могла гулять на улице, так как там было слишком сыро и ветрено. Поэтому мы стали играть в мяч на кухне, а отец с дедушкой пошли в это время на пирс.

В тот день Тимпи выглядела очень красивой. На ней было голубое платье, купленное дедушкой, которое миссис Миллер немного перешила перед отъездом, и чистый белый передник. Девочка вскрикивала от радости, когда я бросал мяч над ее головой, и бежала ловить его. Внезапно дверь открылась, и в дом быстро вошел отец.

— Алек, они здесь? Они приехали!

— Кто приехал, папа? — спросил я.

— Родители Тимпи. Они сейчас идут вместе с дедушкой по саду.

Едва успел он закончить, как в дом вошел дедушка с джентльменом и дамой. Дама, увидев свою дочь, сразу бросилась к ней навстречу, обняла ее и так крепко прижала к себе, как будто никогда больше не хотела отпускать от себя. Затем она села, усадив дочь на колени, поглаживая ее маленькие ручки, заговаривая с ней и заглядывая ей в глаза с волнением и тревогой, пытаясь убедится в том, что ребенок еще помнит ее.

Вначале Тимпи немного стеснялась. Она сидела, опустив голову, и даже не смотрела матери в глаза, но это продолжалось не больше минуты. Как только мать заговорила с ней, девочка сразу вспомнила ее голос. Миссис Виллерс спросила ее со слезами на глазах: « Тимпи, ты меня помнишь? Моя дорогая маленькая Тимпи, ты узнаешь меня?»

Девочка взглянула на нее и произнесла с улыбкой: «Мамочка, дорогая! Ты мама Тимпи!», и затем протянула свою пухленькую ручку, чтобы погладить мамино лицо.

Увидев эту картину, я больше не сожалел о том, что девочку собираются увезти от нас.

Мне хорошо запомнилось то радостное утро. Мистер и миссис Виллерс были очень любезны с нами и благодарны за все, что дедушка и я сделали для их дочурки. Они заметили, что Тимпи выглядит намного лучше и здоровее, чем выглядела до отъезда из Индии, и были очень довольны, что она не забыла уроков, выученных дома. Казалось, миссис Виллерс не могла оторвать глаз от дочери: куда бы девочка ни пошла и что бы она не делала, мать всюду следовала за ней по пятам. Я никогда не забуду, какими счастливыми и радостными выглядели ее родители.

Однако тот замечательный день стал подходить к концу, и вечером должен был приплыть пароход, чтобы забрать мистера и миссис Виллерс вместе с их дочерью.