и что их родители сами обрекли себя на выселение. Прививали чувство справедливости.

Всех их воспитывали машинами, призванными нести правосудие в серый мир Купола. С возрастом Эндрю осознавал, почему в Школу попадали только сироты. Людям в здравом уме не пришло бы в голову отдать сюда сына.

Тем не менее, в классе был такой мальчик. Деймон. У Школы не было столь удобного рычага давления на ребёнка с живыми родителями, но он и сам проявлял неистовое рвение к учёбе. Отчасти, желая порадовать их.

Эндрю и его одноклассники, как и предшествующие и последующие поколения смотрителей, воспитанные здесь, росли в суровой атмосфере постоянных тренировок, моральной подготовки к службе.

Мягкий, тихий и послушный мальчик становился служителем справедливости. И ожесточался, не принимая её такой, какой она была в Куполе.

Когда разум Эндрю начал отрицать то, что воспитывалось в нём годами? Когда повернул не в ту сторону, поддавшись ярой юности, ещё не закончившей искать вечную истину в мире?

Ещё пара лет обучения у наставника, и он стал бы той машиной, которая нужна была Правительству, ради которой его лишили детства. Машиной, огонёк внутри которой горит только ради поддержания жизни, несущей справедливость, так созвучную со словом смерть.

Но та женщина запустила цепную реакцию. Столкнувшись с сопротивлением, Эндрю надолго закопался в себе. Благо в больнице у него было достаточно времени. Под влиянием размышлений на волю вышел другой человек, утвердившийся, когда его сделали полноценным смотрителем.

Человеком, деятельность которого не имела смысла. Зачем были нужны смотрители, если даже они были не в силах принести людям надежду на спокойную жизнь?

Теперь он уже не гнал мысли, преследовавшие его. Эндрю полностью отдался течению эмоций внутри, так приятно закипавших в крови и вынуждающих делать, мыслить снова и снова, пока он не придёт к однозначному решению. Разгорался огонь.

Огонь, который будет использован им правильно. Не так, как его использует Правительство, сжигая людей, жаждущих, как и он, истинной, вечной справедливости.

Эндрю снова сидел в полумраке, разглядывая простые, но причудливые рисунки.

Рабочие уже ушли домой. Скоро должны были выключить лампы. Сегодня он решил остаться здесь, в своём кабинете.

Лёгкая дремота и спокойное дыхание заставляли вновь и вновь прогонять воспоминания, чтобы не уснуть раньше времени. Эндрю хотел посвятить чуть больше времени этим вдохновляющим эскизам, пока рядом нет Деймона и пока мигает лампочка, свисающая с потолка.

Девушка в Архиве, впустившая его в хранилище, была довольно милой. Эндрю улыбнулся. Он приметил её чистый взгляд, который даже назвал бы наивным. Было даже немного совестно красть у неё за спиной. Интересно, о чём она тогда думала…

Эти наброски точно были ценнее всего, что он мог там найти. Они единственные хранили чувства и намерения людей, которых он уже считал кумирами.

Кто из них рисовал эти красивые знаки?

Звонок. Пара секунд теперь отделяла Эндрю от погружения в кромешную темноту. Он быстро засунул бумаги в нижний ящик стола. Прилёг на кресло и закрыл глаза.

Быть может, если бы жизнь повернулась чуть иначе, он и сам смог бы когда-нибудь рисовать такие вдохновляющие вещи. Но, увы, где-то в далёком детстве мальчик по имени Эндрю потерял возможность научиться этому. Стремление творить было подавлено и насильно заменено властями на стремление к ложной справедливости, обернувшееся теперь против них.

***

Он проснулся от гула машин в рабочем зале. Лампочка на потолке снова мигала.

— Эндрю, доброе утро. Не хотел тебя будить, — Деймон уже сидел за столом в куче бумаг и доброжелательно улыбался напарнику.

Сердце парня ёкнуло. Он быстро вскочил с кресла и подбежал к столу. Нет, Деймон не нашёл рисунки. Хотя, даже если бы нашёл, Эндрю, наверное, мог бы назвать их своими. Если бы там не было нарисовано солнце.

— Ты чего? — напарник в недоумении на него посмотрел.

Эндрю сглотнул слюну и что-то вяло пробормотал в ответ, после чего пошёл заваривать кофе.

Деймон Сид был хорошим смотрителем. Был правильным смотрителем. Может, из-за домашнего воспитания, дополнявшего Школьное. Может, из-за собственных стремлений. Эндрю он казался, как минимум, странным. Деймон всегда говорил только о работе и всем своим существом жил ради неё. В чём-то они были похожи, хотя Эндрю и начал питать к нему отвращение после убийства пьяницы на остановке. Разум уже отказывался признавать их сходства. Для Эндрю он стал если не врагом, то человеком, достойным презрения, несмотря на все его относительно положительные качества: трудолюбие, внимательность и желание стать лучше.

Представления о жизни, службе и цели Деймона отличались от таковых у Эндрю. Они стали друг для друга чужими, хоть чернявый и пытался наладить дружеский контакт с напарником.

Деймон несколько раз набирал в лёгкие воздуха, чтобы заговорить с Эндрю, стоящим у него за спиной и хлопочущим за приготовлением скудного завтрака, но никак не мог выбрать подходящие слова. Наконец, он решился:

— Э… Эндрю, подойди сюда, пожалуйста.

Тот нехотя развернулся и, вздохнув, подошёл к столу. На нём лежали разные бумаги с отчётами, исписанные цифрами.

— Я не знаю, я могу ошибаться, — в голосе Деймона звучала нерешительность. Он явно долго откладывал этот разговор.

— Я могу ошибаться, но цифры не совпадают.

— В каком смысле? — с долей заинтересованности переспросил Эндрю.

— Я не знаю, как объяснить, но… Кажется, Фабрики вырабатывают больше электричества, чем нужно Куполу. Если брать в расчёт освещение и иные расходы, излишек всё равно превышает почти 40 %.

— То есть, ты хочешь сказать, что они работают слишком много?

— Да…Да, кажется да. Я на досуге провёл… небольшие подсчёты…М-мне кажется, рабочим лучше об этом не знать.

Сердце Эндрю ёкнуло во второй раз.

— Ты прав. Не стоит.

За весь оставшийся рабочий день они лишь пару раз перебросились словами. Каждый обдумывал открытие.

В голове Эндрю ютилась одинокая мысль, заглушавшая остальные и заставлявшая сердце усиленно биться. На что мог идти излишек электричества? Ответ был практически ясен. Правительство утаивает от граждан факт их переработки и использует электричество в своих целях. Этого было достаточно.

Достаточно, чтобы всполошить ум не только юного смотрителя. Этого было бы достаточно, чтобы поднять рабочих на бунт.

Пока что, на пути Эндрю оставалась ещё пара препятствий. Первым был Деймон. Нельзя ему доверять. Пока он является его напарником, Эндрю не сможет вести разговоры с рабочими.

Вторым была нужда в составлении чёткого плана. Эндрю подумал, что здесь ему бы не помешала помощь кого-то более опытного, более зрелого. На ум приходил только один человек. Оставалось убедить его в своей правоте. Наверное, самый сложный пункт.

Сердце стучало всё сильнее и сильнее, только