Потом в течение шести месяцев он работал как вол, стараясь сдать объект в назначенные очень жесткие сроки. Работы были закончены на несколько дней раньше запланированного. Раис, как и обещал, предоставил Бадри полную свободу действий. В его распоряжении было все и вся. Если выяснялось, что для работ нужно больше бетона или стали, чем предполагалось, достаточно было позвонить по личному номеру Камилю, и племянник президента тотчас выделял все необходимое из фондов своего министерства. Если Бадри требовалась дополнительная рабочая сила, вскоре привозили еще сотни рабочих – всегда только завербованных корейцев или вьетнамцев. Они работали на совесть, а жили все лето в жалком барачном городке, что был построен неподалеку от объекта в долине. Потом их всех увезли, куда именно, Бадри понятия не имел.

Если не считать этих рабочих, то по дороге на объект не приезжал никто. Единственная дорога, потом тоже уничтоженная, предназначалась только для грузовиков, доставлявших сталь и другие материалы, и для бетономешалок. За исключением водителей грузовиков, все сюда прибывали только на вертолетах советского производства, да и то с завязанными глазами. Перед отправкой с объекта всем посетителям снова завязывали глаза. Это правило соблюдалось даже в отношении самых высокопоставленных начальников.

Место для объекта выбирал сам Бадри. Он не один день провел в кабине вертолета, тщательно осматривая горы. В конце концов он остановился на местечке Джебаль-аль-Хамрин, к северу от Киффи, где вдоль дороги в Сулейманию холмы Хамрина постепенно переходили в высокие горы.

Полковник Бадри работал по двадцать часов в сутки, спал на чем придется, угрозами, похвалами, лестью и подкупами добивался от подчиненных поразительной разворотливости и закончил работы в конце июля. К этому времени были тщательно ликвидированы все следы работ, убраны все кирпичи и куски бетона, любая железка, которая могла бы, сверкнув на солнце, выдать себя, была стерта каждая царапина на скалах.

Для охраны объекта построили три деревни, куда завезли коз и овец. Наконец, стерли и единственную дорогу; двигаясь задним ходом, землеройная машина сбросила гравий и булыжник покрытия дороги в долину. Истерзанная гора и окружавшие ее три долины приобрели такой же или почти такой же вид, какой они имели до начала работ.

Вот так он, полковник инженерных войск Осман Бадри, потомок великих строителей, когда-то воздвигнувших Ниневию и Тир, ученик знаменитого русского военного строителя Степанова, большой мастер маскировки, то есть искусства сделать так, чтобы что-то выглядело ничем или совсем другим, построил для Саддама Хуссейна крепость Каала. Никто не мог ее увидеть и никто не знал, где она находится.

Прежде чем приступить к маскировке объекта, Бадри долго смотрел, как монтажники и ученые собирали устрашающую пушку, ствол которой, казалось, уходит прямо к звездам. Когда все было готово, монтажники тоже уехали, и возле пушки остался лишь гарнизон объекта. Всему гарнизону предстояло не только нести вахту, но и жить здесь. Никто из них не выйдет из подземного убежища. Человек сможет попасть сюда или выбраться отсюда только на вертолете, да и тот не будет приземляться, а лишь зависнет ненадолго над крохотной лужайкой в стороне от горы. Немногочисленным посетителям по дороге на объект или с объекта всегда будут завязывать глаза. Экипажи вертолетов будут жить на базе иракских ВВС, на которой нет телефонов и не бывает посетителей. По распоряжению Бадри рабочие разбросали семена трав, посадили кустарники, а потом и рабочие и инженеры покинули крепость.

Бадри, конечно, этого не знал, но рабочих увезли сначала на грузовиках, потом пересадили в автобусы с зачерненными стеклами. Далеко от крепости, в узком глубоком ущелье, автобусы с тремя тысячами корейцев и вьетнамцев остановили, из них вышли охранники, а через несколько минут взрывы срезали горный склон, который скатился на автобусы и похоронил их навсегда. Потом другая команда расстреляла охранников, ведь они тоже видели Каалу.

Воспоминания Бадри прервали возбужденные голоса, донесшиеся из командной палатки. Скоро тысячи и тысячи томившихся в ожидании солдат узнали, что наконец получен приказ о наступлении.

Полковник побежал к своему грузовику, вспрыгнул в пассажирское кресло, а водитель тем временем уже включил двигатель. Впрочем, спешить им было некуда: все равно пришлось сначала пропускать машины двух бронетанковых дивизий, которые должны были выполнять роль ударной силы. С оглушительным ревом изготовленные в СССР танки Т-72 покидали летное поле и выходили на шоссе, ведущее в Кувейт.

Позднее Осман Бадри рассказывал своему брату Абделькариму, летчику-истребителю, полковнику ВВС Ирака, что вторжение напоминало охоту на куропаток, а не серьезную войну. Беспомощный полицейский пост возле границы был смят и уничтожен в мгновение ока. К двум часам утра танковая колонна перешла границу и покатилась на юг. Если кувейтцы надеялись, что эта армия, четвертая по численности в мире, остановится у Мутлы и будет потрясать оружием до тех пор, пока Кувейт не уступит требованиям раиса, то они ошибались. Если западные правительства полагали, что иракская армия удовлетворится захватом островов Варбах и Бубиян, обеспечивающих им долгожданный выход в Персидский залив, то они тоже заблуждались. Полученный из Багдада приказ гласил: захватить весь Кувейт.

Перед рассветом к северу от Эль-Кувейта, возле небольшого кувейтского городка нефтяников Джахры, завязалось танковое сражение. На север рванулась единственная кувейтская танковая бригада, которую за неделю до вторжения отвели подальше от границы, чтобы не провоцировать Ирак.

Схватка была неравной, хотя кувейтцы, эти жалкие торговцы и нефтяные спекулянты, сражались на удивление отчаянно и умело. Они задержали ударные части Республиканской гвардии на целый час, дав возможность своим истребителям, «миражам» и «скайрэям», подняться в воздух с аэродрома возле Ахмади. Но у них не было ни малейшего шанса. Огромные советские Т-72 буквально крошили уступавшие им по размерам танки Т-55 китайского производства, стоявшие на вооружении кувейтской армии. За двадцать минут оборонявшиеся потеряли двадцать машин. Вскоре немногие оставшиеся кувейтские танки были вынуждены отступить.

Осман Бадри следил за сражением издалека. Конечно, тогда он не мог знать, что придет день, когда те же самые огромные Т-72 дивизий «Медина» и «Таваккулна», которые сейчас, стреляя на ходу, ловко маневрировали в клубах пыли и дыма, будут в свою очередь разгромлены британскими и американскими «челленджерами» и «абрамсами». Тем временем на востоке над иранским небом появилась тонкая розовая полоска.

К рассвету передовые отряды иракской армии ворвались на северо-западные окраины Эль-Кувейта. Теперь единая танковая колонна разделилась, чтобы перекрыть все четыре автомагистрали, ведущие к столице: шоссе из Абу-Даби, которое тянулось вдоль залива, шоссе из Эль-Джахры, которое проходило между пригородами Гранада и Андалуз, а также располагавшиеся южнее пятую и шестую кольцевые дороги. Выполнив эту задачу, танки четырьмя колоннами направились в центральный Кувейт. Полковнику Бадри было практически нечего делать. Здесь не оказалось ни траншей, которые должны были бы зарывать его саперы, ни преград, которые пришлось бы взрывать динамитом, ни бетонных надолбов, которые нужно было бы сдвигать бульдозерами. Только один раз полковнику пришлось спасать свою жизнь.