27 декабря 1952 года по обвинению в контрреволюционной и террористической деятельности военный трибунал Московского военного округа осудил Валентина Яковлевича к расстрелу[125]. 6 февраля следующего года приговор был приведен в исполнение[126]. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 15 октября 1959 года В. Я. Лившиц был реабилитирован «за отсутствием состава преступления»[127]. В этом определении, помимо прочего, была отмечена и провокаторская деятельность С. А. Покровского.

Но все это было уже позже. А в 1943–1944 годах сотрудник секции истории государства и права Института права Серафим Покровский неизменно выступал в поддержку Н. А. Воскресенского. И был среди «молодых кадров» Ученого совета наиболее сведущим специалистом в истории отечественного государства и права.

Мотивы, по которым Серафим Александрович взялся поддерживать Николая Алексеевича, установить в точности теперь вряд ли возможно. Наличие у него какого-то провокаторского замысла в отношении Воскресенского представляется крайне маловероятным. Николай Воскресенский был, с одной стороны, слишком безвестен, а с другой – совершенно аполитичен. По всей очевидности, в данном случае С. А. Покровский или выполнял просьбу своего «патрона», Бориса Сыромятникова, или рассчитывал на собственное дальнейшее сотрудничество с Николаем Алексеевичем в рамках какого-нибудь проекта по изучению истории государства и права России XVIII века. Несмотря на негласную деятельность и неистребимую склонность чутко улавливать идеологическую конъюнктуру, Серафим Покровский являлся вполне активным исследователем[128].

Возвращаясь к «молодым кадрам» из состава Ученого совета Института права, остается констатировать, что, в отличие от своих старших коллег, не все из них были способны в полной мере оценить научную значимость представленного на защиту труда Воскресенского. Это создавало вроде бы не лучшую предпосылку для исхода голосования. Однако «молодые кадры» были уже достаточно приучены к советской производственной дисциплине, дореволюционные академические свободы являлись для них малознакомой фикцией. И если уж руководство Института одобрило проведение защиты диссертации старшим научным сотрудником Николаем Воскресенским, то «кидать черные шары» не было никакого резона.

VIII

Процедура защиты диссертации в 1944 году ничем особенно не отличалась от современной. Вступительное слово председателя Совета, зачитывание данных о диссертанте, выступление диссертанта, выступления оппонентов, выступления желающих поучаствовать в прениях, ответы диссертанта на поступившие замечания, тайное голосование и оглашение его итогов. Согласно стенограмме, Николай Алексеевич выступил кратко, изложив двенадцать «тезисов»[129], после чего слово было предоставлено Б. И. Сыромятникову, а затем А. И. Андрееву.

Озвученные 21 июля 1944 года «тезисы» Николая Воскресенского носили преимущественно источниковедческий характер. По существу, это было адаптированное к процедуре защиты сокращенное изложение пространного «Археографического введения» к первому тому «Законодательных актов Петра I»[130] (тогда еще не вышедшему в свет). Красной нитью сквозь «тезисы» проходила мысль о необходимости ввести в научный оборот весь объем документов, связанных с правотворчеством первого российского императора. Наряду с этим Николай Воскресенский критиковал «Полное собрание законов Российской империи с 1830 года» (Первое Полное собрание законов) – за неполноту и многочисленные неточности в воспроизведении помещенных в нем нормативных актов.

Единственным в полной мере историко-правовым по содержанию тезисом был двенадцатый, в котором Николай Алексеевич суммировал наблюдения о деятельности первого российского императора как законодателя. В частности, диссертант отметил, что «законодательство Петра I… было творчеством серьезным, вдумчивым, продолжительным по времени и точно соответствовавшим потребностям и нуждам русской жизни; оно было плодом русской мысли и национальным по существу»[131].

В свою очередь, оппонентский отзыв Сыромятникова[132] также отчасти восходил к его предисловию к первому тому «Законодательных актов Петра I», к его упоминавшейся рецензии 1940 года и к его же отзыву от 4 октября 1943 года. По сравнению с предисловием и рецензией в отзыве была заметно усилена комплиментарная часть. Резюмировав достижения соискателя, Борис Иванович выдвинул смелое предложение: «Труд Воскресенского вполне достоин представления его на премию имени И. В. Сталина»[133].