Но по ночам рядом не было друзей, готовых защитить, и ей казалось, что стены надвигаются на нее, превращая ее спальню в склеп. Этот дом составлял все ее имущество, не считая мебели и разных мелочей. Маргерит могла бы поклясться, что дом, как живое существо, хочет от нее избавиться. Ей всегда не хватало денег, и она проводила бессонные ночи, думая о том, как обеспечить свое будущее.

Пока она остается в Леннокс-Хаусе, ее жизнь не изменится к лучшему. Ей надо решить, что делать с Софи, с Прю и с собой.

Ветер усиливался, и с каждой минутой раскаты грома раздавались все ближе. В дверь осторожно постучали. Маргерит отперла замок, и в комнату с чашкой чаю вошла Бетси.

— Доброе утро, миледи. Если я вам нужна, я здесь. — Молоденькая горничная весело улыбнулась Маргерит, и словно лучик солнца блеснул в темной комнате.

Леннокс считал излишней роскошью держать много слуг, особенно камеристку, и Маргерит приходилось обходиться услугами Бетси, которая с каждым днем становилась все искуснее в прическах и починке тонких кружев.

— Я надену желтое муслиновое платье, Бетси. Хочется выглядеть веселее в такой день. — Маргерит пила чай и изучающе рассматривала платья в своем шкафу. Платья были старые, и никакая переделка не могла сделать их модными. Она убрала все черные и серые наряды и выбросила черные веера и ленты. Пока Монтегю Ренни не начал шантажировать ее, она собиралась обновить свой гардероб. Теперь же у нее хватало денег только на два бальных платья и одно домашнее. Все же лучше, чем ничего.

Бетси вынула из шкафа стеганую нижнюю юбку из зеленого шелка, подол которой штопали бесчисленное количество раз, чулки и подвязки.

— Попроси конюхов принести ванну и ведра с горячей водой. Я не могу сегодня начать день без горячей ванны.

Бетси кивнула и исчезла в сумраке холодного сырого холла. Маргерит расчесала волосы и заплела их в толстую косу. Она переждала в гардеробной, пока внесли сидячую медную ванну, затем отпустила всех, чтобы в одиночестве насладиться приятным, ласкающим прикосновением горячей воды к своей коже. Отбросив в сторону рубашку, она медленно погрузилась в воду.

Маргерит закрыла глаза и положила голову на край ванны. Она слышала, как бушует за окном гроза, но ей не было страшно. После грозы воздух становился изумительно чистым.

Она упивалась расслабляющей теплотой и ароматом розового масла. Вода плескалась у ее бедер, и она воображала, что ее кожу гладит сильная мужская рука. Твердая и горячая, она коснется всех складочек ее истосковавшегося тела и… и даст ему радость, даст что-то, покой… успокоение ее мятущейся душе. Удовлетворение и счастье. Ласку и любовь. Кто-то будет шептать ей милую чепуху и обнимать ее.

Она понимала, что это пустые мечты, вызванные одиночеством и неутоленными желаниями. Вздохнув, она взяла мыло с фарфорового блюдца и покрыла тело и груди, ставшие чувствительными и тяжелыми, пышной пеной. Насколько приятнее и веселее было, если бы это делал ее возлюбленный.

Внизу хлопнула дверь, и порыв ветра с воем взметнулся вверх в каминной трубе. Громкий треск ломающегося дерева раздался под ее окном. Маргерит в испуге вскочила и, выронив мыло, вытянула шею, попытавшись рассмотреть, что происходит. Но ничего не увидела.

В холле послышались голоса и громкие шаги. Маргерит взглянула на каминные часы и торопливо смыла пену. Гости? Но кто, кроме слуг, мог появиться так рано? Голоса раздавались уже на лестнице, и она услышала знакомый веселый голосок Бетси, в ее речи было больше восклицаний, чем слов.

Наверное, это Джонни из соседской конюшни. Он иногда приносил фрукты и ягоды летом, жареного цыпленка или зайца от своего хозяина, адмирала в отставке Хэнкока, который отважно ухаживал за Маргерит, несмотря на свои восемьдесят лет.

Голоса приближались. Дверь в спальню со скрипом распахнулась и стукнулась о стену. Маргерит, прикрываясь руками, подтянула колени к подбородку, с ужасом глядя на вошедшего. Бетси пыталась остановить его, но он решительным шагом вошел в комнату.

— Чарлз! Что ты здесь делаешь? Как ты смеешь врываться в мою спальню, даже не постучав!

Он, окаменев, смотрел на ее обнаженное тело, утратив способность говорить или пошевелить хоть пальцем. Бетси тянула его за рукав.

— Милорд, вы должны уйти! — Она повернулась к Маргерит: — Я ему говорила, миледи…

Маргерит чуть не лишилась сознания от унижения, краска залила ее лицо.

— Чарлз, убирайся отсюда!

— Прости, — пробормотал он. — Я не знал, что ты спишь здесь, а не в хозяйской спальне. Вон та огромная ветка сейчас рухнет на это окно. Еще один порыв ветра, и ты будешь купаться в осколках стекла. — Он указал на окно рядом с камином. — Тебе лучше одеться и выйти из комнаты, пока мы не сломаем эту ветку.

Она кивнула и прижалась лбом к намыленным коленям, пытаясь скрыть смущение.

Чарлз вышел, но она все еще чувствовала на себе его горящий взгляд. Он не знал, что она ненавидит хозяйскую спальню с ее громоздкой кроватью и тяжелыми воспоминаниями? Может, он солгал и ворвался сюда, чтобы посмотреть на нее обнаженную? Нет, это на него не похоже.

Она торопливо вытерлась, надела шелковую сорочку, натянула белые шелковые чулки, закрепив их выше колен подвязками. Вошла Бетси, чтобы помочь ей одеться.

— Простите, миледи. — Горничная потупилась. — Я не знала, что лорд Мортимер ворвется сюда, не спросив разрешения. Он сказал, что ветка может разбить окно.

— Ладно, но впредь будь осмотрительнее.

Бетси затянула шнуровку корсажа на спине хозяйки и подвязала верхнюю юбку так, чтобы спереди была видна стеганая нижняя. Затем она уложила в прическу волосы Маргерит и увенчала ее кружевным чепчиком с лентами. Маргерит сунула ноги в изящные атласные туфельки, взяла веер и выпрямила спину, готовая встретить все невзгоды грядущего дня.

— Дождь перестал, миледи, — тихо произнесла Бетси. — Гроза ушла так же быстро, как и пришла.

Маргерит увидела, что темные тучи разошлись и в разрывах между ними сверкают золотые лучи солнца. Она осторожно выглянула в окно. У самого стекла качалась, ударяя в стену, ветка. Внизу стоял Чарлз и, жестикулируя, что-то объяснял конюху, сидящему на толстой ветви вяза.

— Это опасно! — Маргерит выбежала в сад, там блестели лужи, и солнце отражалось в миллионах дождевых капель. — Осторожно! Питер может упасть! — закричала она.

— Чепуха, — улыбнулся Чарлз, бесцеремонно разглядывая ее. — Он сам вызвался. Лазает проворнее обезьяны. Надо только тряхнуть ветку посильнее, и она упадет. — Он посмотрел на парня: — Прекрасно, Питер, еще немного, и ты сломаешь ее. Держись за верхнюю.

Из-за угла показалась Прюнелла. В сером платье и огромном чепце, она бежала, быстро переставляя короткие ножки.

— Меня чуть удар не хватил, когда я увидела этого парня на дереве! — задыхаясь, воскликнула она. Приложив руки к своей пышной груди, она с беспокойством смотрела на проворного конюха.