— Как что? Очень хорошо! Они и должны примчаться!

— Ага! Разбежалась! А раки?

— Что раки?

— Ты совсем от радости сбрендила! Мало того что нас прогонят, еще и всю живность распугают! О том, чтобы ловить, и не мечтай тогда! А еще хуже, того и гляди, сами все выловят. Я тут о всякие там исторические черепа спотыкаюсь как последний идиот, рискую, а вы хотите все профукать?!

— О Господи! — вздохнула Шгщулька.

— А он, пожалуй, прав, — озабоченно согласился Зигмунт и вдруг спохватился. — Погодите, а кого ты, собственно, собираешься информировать обо всем этом? Ты считаешь, они сами ничего не знают? А кто же тогда здесь копал?

— Уж никак не археологи!

— Откуда ты знаешь?

— Ну, ты даешь! Разуй глаза! Не видишь, что здесь творится? Ученые действуют осторожно и аккуратно... А здесь какой-то вандал рылся. Настоящий варвар! Может, искал здесь что-нибудь или, наоборот, зарывал поглубже... Он ведь вернуться может и рыться дальше, тогда уж точно все перепортит!

— Поэтому я и считаю, что надо предупредить археологов.

— А раки? — снова напомнил Янушек.

Раздираемая противоречивыми чувствами Шпулька уселась на землю. Зигмунт задумчиво смотрел по сторонам.

— Не понимаю я этих типов, — сердито сказал он. — Запакостили все вокруг, черт бы их побрал. Что они тут раскапывали — непонятно, что тайком зарывали — тоже. Один за другим следил, машину бросили на дороге, разделали тут одного под орех... Ничего не понятно!

— Вот именно. И неизвестно, что им еще в голову взбредет. Раз здесь, что-то происходит, нельзя допустить, чтобы пострадали культурные ценности. Это наши родные ценности нашей родимой культуры. Обязательно надо сообщить!

— А раки?

Тереска хотела ответить, но промолчала, явно не зная, что сказать. Шпулька, громко вздыхая, запустила руки в волосы, превратив свою прическу Бог знает во что. Зигмунт, нахмурившись, уставился в землю. Янушек был прав, проблема представлялась неразрешимой. С одной стороны — раки, возможно, единственный случай в их жизни, с другой — археологическая находка, несомненно тоже уникальная. На такие вещи не каждый день натыкаешься. И возможно, ей грозит уничтожение. Предстояло решать: или потерять раков, или — бесценные доисторические сокровища.

После продолжительных колебаний доисторическая культура все-таки победила. Категорические протесты Шпульки сделали невозможной охрану древностей от неизвестных варваров собственными силами. А за ночь злоумышленники черт знает что могли бы натворить. Поэтому было решено, что Зигмунт не успокоится, пока не доберется до какого-нибудь археолога, а перед тем как все ему рассказать, постарается выяснить, как тот относится к ракам, а затем выдвинет свое условие. Он рассказывает все без утайки, но на ночь их оставят в покое и позволят наловить раков. А возможная охрана, не важно, от какого ведомства, будет вести себя тихо и держаться подальше от речки. Ясное дело, только до утра. Утром ей разрешается делать все, что угодно.

Зигмунт сел на велосипед и отправился на поиски деревни и отделения милиции, не имея ни малейшего представления, в какой стороне они могут быть. Тереска, Шпулька и Янушек остались на хозяйстве, страшно волнуясь и нервничая, то рассуждая на исторические темы, то опасаясь неожиданного возвращения враждебно настроенных злоумышленников. Янушек на всякий случай — в целях самообороны — соорудил рогатку, что не составляло особого труда, так как нужная резинка у него всегда была при себе.

— В случае чего я в них из засады, — доложил он девчонкам. — Меня не увидят, не бойтесь, она далеко бьет.

— Неплохая мысль! — похвалила брата Тереска. — Если у Зигмунта ничего не выйдет, можешь в них стрелять хоть всю ночь. В таких условиях они много не наработают.

— Его поймают и прикончат, — мрачно предсказала Шпулька.

— Где им! Убежит. А если будут за ним гоняться по лесу, да еще в темноте, тем более ничего не разроют. Будем их пугать, ну шуршать там чем-нибудь, или рычать, или еще что...

— Великолепно. Мы будем рычать в лесу, а раки сами наловятся. А я-то думала, нам раки нужны. Тереску вдруг осенило.

— Сами! Слушай, это же гениальная идея! Конечно же, сами! Устроим ловушку. Мы же еще вчера об этом говорили, хорошо, что ты напомнила. Эти остатки корзины — как раз то, что надо. Янушек, принеси-ка корзину!

Корзина и впрямь оказалась что надо. Только заделать дыру на дне, прикрепить крючок, насадить на него лягушку и все это затопить. А потом — одно движение, и вся добыча, собравшаяся на приманке, выбрасывается на берег. Не то что колупаться с удочкой и сеткой!

— Жаль, что ты две корзины не нашел! — вздохнула Шпулька.

— Не жадничай. Жаль, что сразу не нашел. Мы бы еще вчера достаточно наловили, и не было бы сегодня таких осложнений с археологами и милицией. Я боюсь, милиция тоже приедет, хотя бы из-за этой машины.

— Интересно, она еще там стоит?

— Наверняка стоит, ведь мотора-то не слышно. Прямо и не знаю, может, ее как-нибудь испортить, чтобы не уехала раньше времени. Вдруг она окажется важной?

— Мне сдается, ее и портить не надо, вряд ли она куда-то уедет...

— Подумаешь, колес нет. Колеса можно в два счета поставить. А мы даже номера ее не знаем!

— Я могу проверить, — предложил Янушек. — Заодно погляжу, что там делается. А вы пока корзину заделайте.

Янушек прихватил рогатку и отправился на другой берег. До его прихода Тереска со Шпулькой успели закрыть половину дыры густой сеткой из ивовых прутьев и веревки. Янушек вернулся страшно собой довольный.

— Хорошо, что я сходил, — заявил он, присаживаясь рядом с поглощенными работой девчонками. — Какие колеса у нее утром были? Левые или правые?

— Кажется, левые, — быстро ответила Тереска. — А справа подпорки. А что?

— А теперь стоит на правых, а подпорки слева. Значит, кто-то был и заменил колеса. Ты права, их ничего не стоит снять, а потом назад поставить. Я считаю, у него все четыре были проколоты, два он повезв шиномонтаж, потом вернулся, заменил и забрал два других. Теперь как раз два левых латает.

— О Господи! Он их скоро привезет, поставит и уедет, — заволновалась Шпулька.

— Ииии, — пренебрежительно ответствовал Янушек. — Никуда он не уедет.

— Как это? Почему?

Тереска искоса взглянула на брата и снова занялась корзинкой. У нее не было ни малейших сомнений, что машина не двинется с места, раз уж Янушек вокруг нее покрутился.

— Почему ты так уверен, что никуда не уедет? — продолжала допытываться Шпулька.

— Из этих правых колес весь воздух вышел. Камеры теперь никуда не годятся.

— Ты проколол! — вырвалось у Терески.

— Что ты! Чем? У меня с собой только рогатка была.