Вскоре, 15 сентября 1927 года, «согласно предложению тов. А.С. Енукидзе в дополнение к представленным Психоневрологической Академией материалам о Пантеоне СССР» Бехтерев «препроводил проект содержания декрета, который необходимо издать в связи с организацией Пантеона»:[76] «Государственной Психоневрологической Академии предоставляется право посмертного вскрытия мозга выдающихся деятелей СССР в области науки, искусства и общественной жизни, в целях изучения мозга и сохранения его в Пантеоне СССР как научно-исследовательском институте Психоневрологической Академии по исследованию одаренности».[77]

Как и просил Бехтерев, вопрос об организации Пантеона собирались «вносить» на заседание Президиума ЦИК СССР. Уже был даже подготовлен проект постановления Президиума ЦИК, в котором полностью учитывались все пожелания Психоневрологической Академии и ее Президента Бехтерева.[78]

Казалось, дело на мази. Теперь Бехтереву надо было аккуратно провести свою грандиозную идею через все инстанции так, чтобы ее никто не перехватил. Мысль о том, что Пантеон следует учредить только в составе ленинградской Психоневрологической Академии и нигде больше, повторяется в бехтеревских документах многократно и с особой настойчивостью:

Инициатива создания Пантеона СССР проявлена Президентом Государственной Психоневрологической Академии В.М. Бехтеревым. Поручение организации Пантеона Государственной Психоневрологической Академии как специальному научному и образовательному учреждению представляется наиболее целесообразным. Уже было указано на желательность поручения этого дела Государственному рефлексологическому институту по изучению мозга. Институт мозга является той частью Психоневрологической Академии, которая располагает фактически всеми необходимыми для организации и работы Пантеона данными: в здании Института имеется соответствующее для размещения Пантеона помещение музейного типа. Имеется и налаженный аппарат для всестороннего изучения мозга и изготовления его музейных препаратов – Психоневрологическая Академия с Институтом мозга располагает как руководящими ценными специалистами в этой области, так и совершенной техникой научной работы в специально оборудованных лабораториях. Эти обстоятельства позволяют Психоневрологической Академии приступить без промедления к работе, избегнув длительного подготовительного периода, что к тому же поведет к экономии средств. Комитет организуется Психоневрологической Академией.

Музей Пантеона помещается в Психоневрологической Академии…

И наконец, мозги со всего Советского Союза направляются только «в адрес Психоневрологической Академии».

Опасения Бехтерева, что идею украдут и что плодами его труда воспользуются другие, были, как показала история, отнюдь не беспочвенны. Впрочем, осенью 1927 года еще ничто не предвещало неприятностей. Беда пришла с самой неожиданной стороны.

В ночь с 24 на 25 декабря 1927 года, в 23 часа 45 минут, «в Москве, в квартире проф. Благоволина скончался академик В.М. Бехтерев, приехавший в Москву из Ленинграда на психоневрологический съезд».[79] Обстоятельства и причины этой скоропостижной кончины были не вполне ясны, а для многих странны и подозрительны.[80] Поговаривали об отравлении, но официальная версия гласила, что смерть наступила от паралича сердца. Газеты подробно информировали о ходе похорон, которые почему-то поспешно решили проводить в Москве. Сразу же начались мероприятия по увековечению памяти В.М. Бехтерева. Сообщали, что «созданному академиком Бехтеревым институту по изучению мозга будет присвоено имя покойного», что «в Патолого-Рефлексологическом институте им. Бехтерева устанавливается его бюст» и т. д. Не обошли вниманием, конечно, и его последний проект: «Предположено также присвоить имя академика Бехтерева организуемому Всесоюзному Пантеону, идея которого принадлежит покойному»…

В «Известиях» печатается небольшая заметка, озаглавленная «Вскрытие мозга». В ней извещалось о проявленном полном уважении к воле покойного, зарекомендовавшего себя и при жизни последовательным борцом с традиционными способами погребения и выступавшего против нерационального закапывания мозга в землю, на съедение червям:

25 декабря состоялось совещание видных представителей медицинского мира Москвы с участием профессоров Россолимо, Минора, Абрикосова и др. Совещание решило исполнить волю покойного о передаче его мозга в институт мозга в Ленинграде. В тот же день проф. Абрикосов произвел вскрытие черепной полости акад. Бехтерева и извлек его мозг, который временно помещен в патолого-анатомическом институте I МГУ. Скульптор Шадр сделал гипсовый слепок с лица покойного.[81]

Чуть позже за краткими информационными бюллетенями последовали обстоятельные статьи-некрологи, развернутые и концептуальные. Естественно, горестная кончина инициатора создания музея мозга увязывалась с судьбой его последней идеи, осмыслялась как своеобразная искупительная жертва «неведомому богу», в данном контексте – социалистическому.

Покойный был неутомимым, неугомонным организатором до последнего дня своей жизни. Его главное детище – Рефлексологический институт в Ленинграде, который отныне будет носить его имя. Последние годы он был особенно занят расширением работы этого института… созданием пантеона великих людей, – писала в январе 1928 года «Красная нива». – По идее Бехтерева, в этом пантеоне должны быть собраны и научно исследованы мозги общественных деятелей Советского Союза. По жестокой иронии судьбы, первый мозг, который войдет в этот пантеон, будет мозг самого В.М. Бехтерева.